Книга Кого не взяли на небо - Клим Мглин

Когда мучительные ощущения слегка притупились, Ютта ещё раз осторожно потрогала занозу — та, будто рыболовный крючок, плотно сидела в её теле. На вторую попытку освободиться от неё не оставалось времени — его хватило лишь на то, чтобы снять с шеи штурмовую винтовку, прежде чем в белёсом тумане тоннеля показались первые гротескные силуэты.

Она не стала выжидать. Она знала: все эти кинематографические дешёвые уловки: «Не стрелять, пусть подойдут поближе», «Стоим, стоим, стоим, блядь» и тому подобная ересь: всё это — полный и голословный пиздёж. Если ты видишь противника и способен его поразить, рази, ибо «periculum in mora»—«промедление смерти подобно».

Её винтовка издала сухой треск и первых тварей срезало, как косой. Стреляла она виртуозно. Рой замедлился, осыпался грудой ржавого железа и прозрачных крыльев. Однако расстояние между ним и женщиной неуклонно сокращалось; все пули Ютты достигали своей цели, но многие отскакивали от ржавых лат саранчи; твари подбирались к ней. Стеная и охая от боли в раненой ноге, Ютта отковыляла на несколько шагов назад и, обернувшись, вновь открыла огонь.

Вот и всё. Больше отступить не получится. Есть время только на то, чтобы заменить винтовочный магазин, но и тот опустеет слишком быстро. Отпустив гашетку, Ютта расстегнула кобуру своего М17, пытаясь вспомнить, сколько патронов осталось в обойме: она хотела положить столько тварей, сколько ей позволит количество пуль, прежде чем она засунет ствол себе в рот и разнесёт свои мозги последней. Подсчёт боеприпасов немного отвлёк её от убийства — она замешкала, и сразу же поплатилась за это.

Тварь, прыгнувшая сначала на стену, затем на потолок и вновь на пол, встретившись лицом к лицу с Юттой, оказалась быстрой, как мангуст. Шлема на ней не было, желтоватые, спутанные волосы липли к сморщенному, иссушенному лицу; мутные бельма глаз тлели тусклым огнём, возвещающим обречённым скорую и мучительную смерть. В золотой венец, намертво вкрученный в череп этого отродья, впаяны чёрные, блестящие камни. Те сверкали будто очи ворона. Чудовище, опершись на две мощные задние лапы, оканчивающиеся единственным изогнутым когтем, развернулась боком и сразу обратно. Свистнул её ужасающий хвост, лезвие летело точно в шею полковника. Ютта не дрогнула; моментально опрокинувшись на спину она несколько раз выстрелила в промежность твари. Клинок просвистел где-то сверху, саранча открыла свой безгубый рот и фонтан тёмной крови обдал лежащую на спине женщину.

«Встать уже не получится, но можно слегка приподняться, чтобы убивать».

«Этого». Выстрел.

«Ещё этого». Два выстрела.

«И этого». Выстрел.

«И вот этого». Выстрел.

«И этого гандона». Два выстрела.

Ладно, хватит. А то она не успеет застрелиться.

«Прощай, моя девочка. Мама не придёт. Помни; твойум — вечен и несокрушим».

Что-то схватило её за армейские ботинки, связанные вместе и висящие за спиной, а потом потащило волоком по стальному полу. Шнурки больно врезались в шею, но интуиция подсказала: её не убивают, но пытаются спасти.

Саранча, уже тянущая вперёд уродливые передние лапки в надежде взять её живой, попадала навзничь, словно полевые васильки, настигнутые внезапными злыми градинами. Ютта даже не обернулась, она знала, кто пытается её спасти или задушить. Трабл протащил её ещё метра два, а потом наконец-то отпустил её ботинки. Ютта потёрла шею, сменила магазин, и поднялась на одно колено.

Стоя на одном месте они некоторое время в упор расстреливали нападающих, и казалось, что те вот-вот их достанут, но, когда у обоих бойцов уже заканчивались патроны и стойкость, твари вдруг отступили: пропали так же внезапно, как и появились. Седая мгла успокоилась, словно море после шторма, и в сумрачном коридоре вновь воцарилась обманчивая тишина. Ютта прислонилась спиной к влажной бетонной стене подземелья и поникла, будто рваный штандарт.

— Почему так долго? — произнесла полковник очередную знаменитую киношную фразу.

* * *

— Почему ты бросил меня одну, русский солдат?

Она раскрыла жёсткий замок сильных рук, сомкнутых на крепкой шее несущего её Трабла, и мочка его уха моментально оказалась в цепких и пронзительно острых, как у кошки, коготках. Они впились в нежную плоть и на обнажённую мужскую шею упала пара алых горячих капель. Трабл взвыл от боли, его мускулистое тело напряглось, он приподнял свою ношу легко, как пёрышко вверх, и зарычав, точно дикий пёс, зарылся лицом в чёрные, как смоль, женские волосы.

— Тебе нравится боль, малыш. Хочешь ещё?

Смуглые пальцы сжались ещё сильнее — алых каплей прибавилось. Ютта приподняла голову, её большой и влажный рот приоткрылся. Трабл с глухим урчанием впился в предложенное, словно собака в неожиданно найденную сахарную косточку. Шаги босых ног, замедлились, заплелись, а потом и вовсе превратились в невнятное топтание на месте. Ютта, тяжело дыша, оттолкнула голову солдата, развернулась в держащих её железной хваткой руках и крепко оплела мужчину всеми своими изящными конечностями. И они забыли про всё на свете.

* * *

Белёсый, сверкающий туман рвался под её гусеницами, словно серебристая паутина, не в силах удержать в своём вязком плену яростного шершня. Обрывки прозрачных крыльев, ржавое железо и кости покойников, шуршали и хрустели под брутальными протекторами, будто сухие ветки. Она медленно продвигалась вперёд, по сумрачному тоннелю, устланному телами павших демонов. Она отключила все фонари — туман, что пришёл из преисподней вслед за Губителем, давал достаточно света. Достаточно света, чтобы рассмотреть сплетённые, соединённые тела мужчины и женщины. Он держал её на весу, подхватив под бёдра и прижав спиной к стене. Она крепко обхватила его мощный торс голыми ногами и двигалась, будто танцующая кобра, раскачиваясь и извиваясь всем телом. Мокрые прямые волосы липли к искажённому лицу, она откидывала их в сторону изящными взмахами головы, громко стонала и всхлипывала. Мужчина глухо хрипел, будто его душили. Он выпятил нижнюю часть тела, которую она использовала для своего магического танца, а ртом пытался поймать её скачущие вверх и вниз возбуждённые коричневые соски.

Громко чавкало и смачно хлюпало, будто бы кто-то ковырялся корявой палкой в густой болотной жиже.

Стальное создание, созданное руками человека, но обретшее сознание и сердце, остановилось, заворожённое зрелищем. Она узнала женщину, она шла за ней, но теперь не решалась окликнуть её. Не решалась, потому что боялась всё испортить. Она хотела смотреть на этот танец человеческой любви ещё долго. Пока эти странные люди не закончат его, или пока не придут демоны, чтобы снова попытаться убить их.

Когда она только-только родилась, её человеческая мама, та, что сейчас протяжно стонала, принимая в себя твёрдый