Между тем пришло время опробовать предложенную мной мышеловку. Мы все очень нервничали. Раз двадцать Гаррет и Сэлл проверили мою магическую блокаду — то, что она случайно снимется, было исключено, гак что за эту часть я вроде могла не волноваться. Потом пришлось немного потерпеть. В том, чтобы спрятать на мне все магические примочки, была отдельная сложность. И под конец, когда даже Гаррет не смог ничего обнаружить, я почувствовала себя настоящим Джеймсом Бондом, агентом 007. Мой алайя не находил себе места от беспокойства.
— Не понимаю, почему ты так уверена, что это сработает и Алекс клюнет? — временами нервно спрашивал он. — То есть я понимаю, гостья из прошлого и все такое, но почему ты считаешь, что для него это имеет какое-то значение? И почему ты так уверена, что он не убьет тебя сразу?
— Я знаю его, — отвечала я уверенно, увереннее даже, чем чувствовала. — Он всегда добивается своего, понимаешь? Это его пунктик, его жизненное кредо. Он потерял меня — и не упустит шанса вернуть. Он не умеет проигрывать, не способен уступать даже в мелочах — ему нужно будет выиграть и в этом тоже. И он не убьет меня сразу, не волнуйся. А потом, ты же будешь рядом, чтобы меня спасти!
Наконец все было готово. Я облачилась в одно из нежных платьиц (наконец-то пригодились!), нацепила на себя изящные фамильные украшения, и мы с Гарретом торжественно выехали из замка. В городе он провез меня по ювелирным лавочкам, где мы купили два десятка драгоценных безделушек, пообедали в самом дорогом ресторане города, помотались по окрестностям. Жаль, я была не в том состоянии получить от всего этого удовольствие.
Всю обратную дорогу мне казалось, что я чувствую чей-то взгляд, но обернуться так и не рискнула. Если Алекс следил за Резиденцией, наш выезд он упустить не мог. Вернувшись, я почти без сил повалилась на постель. Теперь оставалось только ждать.
Весь следующий день я в ярком приметном наряде регулярно выскакивала помаячить на террасу и наиболее удобные для подлета или подхода балкончики — нюхала цветочки, любовалась городом. Нервы были на пределе: сидеть в розовом платьице и ждать, когда тебя похитит злобный садист — не самое приятное занятие, даже если к теплой встрече извращенца все готово, а в засаде караулят то Гаррет, то Сэлл. Я позволила себе уйти в спальню только когда начало смеркаться. Гаррет остался в засаде, так что спала я одна. Всю ночь пролежав без сна, задремала только под утро.
Проснулась ближе к полудню. Гаррет куда-то вышел; на ковре с двух сторон от кровати вальяжно развалились парды, целых трое — видимо, под меньшей охраной мой алайя оставить меня не рискнул. Быстро одевшись, заглянула в «детские» покои — перекинуться парой слов с Маруськой, пока есть время. Первое, что я увидела, войдя в комнату, был окровавленный труп парда — оскаленная морда, остекленевшие глаза. Труп был весь изломан и истерзан, брызги крови были везде, даже на потолке.
Я всегда боялась, что в такой ситуации начну рыдать, падать в обморок или делать что-то другое, такое же бессмысленное и дурацкое. Но, видимо, ужас от случившегося был настолько велик, что просто не уместился в меня — голова оставалась холодной, руки не дрожали. Внимательно осмотрев место преступления, я повернула к двери, и мой взгляд упал на яркий белый прямоугольник записки, приколотый к окровавленной стене узким кинжалом. Сердце пропустило удар. Я быстро пробежала глазами послание, написанное знакомым витиеватым почерком: «Милая моя Сашенька! Я с удивлением узнал, что ты жива и здорова, а ведь я горько оплакивал твою кончину. Мне кажется, нам нужно встретиться и хотя бы поговорить, мы так любили друг друга. Твой Алекс. P.S. Твоя дочурка прелестна и очень похожа на тебя в юности. Вижу, ты не теряла времени даром после нашего расставания. А вот ее жених не понравился мне еще при первой встрече, так что начну с него. Жду тебя в Тессе, в трактире „Два гуся“ сегодня до заката, приходи одна».
Гаррет, молча прочитав записку, потащил меня в зал с картой, на которой мы отслеживали перемещения молодых драконов. Два зеленых огонька горели рядышком на прямоугольнике, обозначающем трактир.
— Я тебя не пущу. — Гаррет говорил сквозь зубы. — Ты и их не спасешь, и сама погибнешь. Я пойду сам! Мы с Сэллом возьмем лучших бойцов!
— Я думаю, он ждет чего-то подобного и готов к этому. Послушай, Гаррет, это же, в сущности, то, чего мы добивались, — он здесь, он меня заметил. Детей надо было сразу отослать в Драконьи горы, конечно, тут мы просчитались. — К горлу подкатил холодный липкий страх, но я справилась. — Давай подумаем, как их быстро вытащить, а в остальном наш план работает, нужно лишь от него не отступать.
— Работает? Мы думали, он попытается выкрасть тебя здесь, сработает защитный амулет, и мы его скрутим! Здесь, в Резиденции, под защитой полусотни боевых драконов. — Аура Гаррета полыхала багровым с ядовито-зелеными проблесками. — А теперь ты собираешься лезть к нему в логово! Нет! — Гаррет схватил меня за руку. — Ты никуда не пойдешь!
— У него наши дети, Гаррет. Он точно не станет убивать меня сразу, ему обязательно нужно будет насладиться своим триумфом. — При мысли о возможных способах наслаждения меня передернуло, а Гаррет вздрогнул, как от удара. — Время, чтобы вытащить меня, есть, все наши магические ловушки готовы. А вот у них нет никаких шансов, понимаешь? Ему плевать на Маруську, судя по письму, он даже не понял, что она его дочь. А уж Шорр так и вовсе разменная фигура, расходный материал. Мы знали, что это будет непросто… Давайте лучше придумаем, как будем их вытаскивать.
— Она права, Гаррет. Мы идиоты, что заварили эту кашу, но, отступив сейчас, мы потеряем и шанс спасти детей, и возможность добраться до этого Алекса, — поддержал меня Сэлл. — Надо только подумать, как все исправить, не подвергая риску Сашшу. Кто же знал, что так повернется судьба…
— При слове «судьба» Гаррет обхватил голову руками и застонал.
— Будь все проклято! — заорал он во внезапном приступе ярости.
Крепкий деревянный стул не выдержал его удара и с хрустом развалился. Дракон глубоко вздохнул, возвращая себе самообладание. Минутная слабость прошла, и он снова был собранным и спокойным, по крайней мере внешне.
— Какая-то странная у меня судьба, — произнес он печально, — провожать любимых женщин в бой.
Аура его засияла ровной ярко-алой яростью. Таким он нравился мне больше. Сосредоточенно помолчав еще пару минут, он решительно тряхнул головой и коротко скомандовал:
— Иди одевайся! Вернешься — расскажу, у меня есть идея. Надо будет многое переделать в моем амулете, а времени у нас совсем мало.
Дверь в трактир «Два гуся» легко открылась, стоило лишь мне протянуть к ней руку. Я поспешно, пока решимость не покинула меня, шагнула за порог.
— Сашенька! А я уж думал, не придешь со мной поговорить, — радостно сказал Алекс с наигранно-слащавой улыбкой. Он сидел в высоком, похожем на трон кресле. Рядом застыли Маруська и Шорр, вдвоем привязанные к одному стулу. На одежде и лице Маруськи засохшие брызги крови, но, кажется, это кровь парда, выдохнула я с облегчением. Алекс не успел причинить им вреда, только напугал.
