— Нет. Придется уходить подальше от Мели- аса, а может и вообще убраться из Летней Страны…
Я подумал, что могу предложить ему отправиться вместе со мной — на юг, в Лотабери. Но я не знал, хочет ли и он того же, чего хочу я — идти вместе. И я боялся ошибиться…
Я боялся? Я, сын вождя, наследник клана на- Вран? Да, я боялся тогда…
Дэни вдруг засмеялся — негромко и необидно. Я посмотрел на него с удивлением.
— У вас на Севере все такие — много думают и мало говорят? У тебя все твои сомнения на лице написаны: ты думаешь, не позвать ли меня с собой. Неправда?
— Правда, — я почувствовал, что могу покраснеть, как девушка, которую родители впервые отпустили на праздник Середины Лета.
Дэн притворно вздохнул:
— Я невыгодный попутчик — у меня нет ни своей еды, ни денег…
— Ну, разве это главное? — сказал я…
…На следующий день мы вместе отправились по тракту на юг. Я рассчитывал купить пару плохоньких деревенских лошадок в ближайшем торговом поселке; пока же мы двигались пешком. По моим подсчетам, я уже тогда опаздывал на две- три недели…
…Беда случилась, когда мы подходили к южной границе Летней Страны, так и не встретив в этом диком краю места, где можно было бы не очень дорого купить лошадей. Мы остановились тогда на ночлег на склоне обращенного к тракту каменистого холма, заросшего соснами, и рассчитывали на следующий день уже выйти к переправе через Аверн, великую реку Юга…
Ночью к нашему огоньку вышел человек. Он был приземист и невысок, хотя и довольно широк в плечах. Капюшон поношенной черной хламиды почти скрывал его лицо, но когда свет костра осветил его, мне вдруг показалось это лицо знакомым.
Он назвался бродячим шутом и менестрелем, и попросился переночевать у нашего огня. Мы, конечно, позволили ему, и он долго развлекал нас веселыми историями из жизни местных баронов и солдатскими байками. Потом он достал из своей котомки большую кожаную флягу, и предложил нам выпить дорогого заморского вина, полученного им в награду за представление в каком-то замке. Мы согласились и сделали по глотку, пустив флягу по кругу…
Мне сложно точно вспомнить сейчас, как все было. Из темноты, из-за стволов деревьев, на которых плясали отсветы костра, вышли двое человек. Шут встал и приветствовал их. Втроем они подняли на ноги Дэна — голова его упала на грудь, и волосы закрывали лицо, — и принялись вязать ему руки. Один отстегнул от его пояса меч.
«Нет, Дэни, нет!» — кричал я, но лишь глухое сдавленное мычание вырывалось сквозь стиснутые зубы. Я до боли напрягал мускулы, пытаясь порвать сеть колдовской дремы, и не мог шелохнуться, лишь пальцы скребли мох на холодном камне.
Они увели моего друга в ночь.
Остался лишь шут, и в свете костра мне казалось, что глаза его пышут огнем — как глаза Владыки Павших, когда тот вел Дикую Охоту над башнями нашего замка.
Он подошел к огню и распрямил спину — я вдруг увидел, что он высок ростом. Он отбросил капюшон — и снова лицо его показалось мне знакомым. Он усмехнулся — губами» глазами, каждой черточкой лица…
— Ведь говорили тебе: никому не верь на своем пути, сэр Арадар из Каэр-на-Вран, — сказал он.
И, рассмеявшись, он ушел в темноту — туда, куда увели Дэна…
… Солнце уже совсем село, и сумерки опустились на реку и лес. Тихо журчала вода у моих ног. Где-то далеко робко и коротко запел первый ночной соловей.
Я бы заплакал сейчас, если бы отец мой научил меня этому. Но он, Утэр из Каэр-на-Вран, вождь клана Ворона, не плакал никогда. Даже когда умирала мать, даже когда погиб в последней войне с западными кланами его единственный за всю жизнь друг — Конал-с-Холмов.
И я лишь сильнее, до боли, стиснул обтянутую серебром рукоять Яррана, лежащего на моих коленях.
ГЛАВА 3
СОВЕТ ГЮНДЕБАЛЬДА
В ту ночь чары черного шута продержали меня в неподвижности почти до утра. Вот об этом мне вспоминать не хотелось совсем…
…Тогда, едва освободившись от чар, я остановил на большой дороге первый встречный купеческий обоз. Это было не очень-то благородно, но я успокаиваю себя тем, что расплатился честно и с лихвой…
Я тогда просто встал посреди тракта и обнажил меч — древняя харалужная сталь багрово запламенела в рассветных лучах. Возница переднего фургона натянул вожжи, громко ругаясь; за ним встал и второй фургон. Спрыгнули на землю двое не продравших с ночи глаза охранников, вылез сам торговец. Я потребовал лошадь.
Купец был немолод и, наверное, многое видел, странствуя по большим дорогам. Он глянул на меня молча и, кажется, понял, что я легко могу справиться с его охраной, предназначенной для защиты от дорожных разбойников, а не от воинов. Впрочем, такие, как он, всегда держат где-нибудь наготове заряженный арбалет — а арбалетный болт с нескольких шагов прошил бы меня насквозь, не взирая даже на отличную кольчугу.
Я сказал, что заплачу вдвое.
Все-таки он решил не связываться, хотя запасная лошадь, шедшая под седлом на поводу за вторым фургоном, была, наверное, нужна и ему самому. Я сунул ему горсть монет, убрал Ярран в ножны, и поскакал по широкой лесной тропе в ту сторону, куда увели Дэна.
Результатом стала еще одна потерянная неделя и знакомство с одним из шерифов короля Мелиаса, стоившее мне неглубокой раны на левом предплечье…
…Отчаявшись, я вернулся к тракту, и сидел теперь на берегу одной из многочисленных речушек Летней Страны. Здесь было красиво — даже сейчас, когда солнце уже зашло…
Я так и не решил, что мне делать. Наверное, следовало бы продолжить свой
