территорию. Я вижу Арию через окно, и моей душе больно от мысли, что снова придется покинуть ее так скоро. Эти пять дней вдали от нее чуть не убили меня.
— Прямо сейчас? — Рычу я. — Я только что вернулся домой из поездки.
— Это продлится всего несколько дней. Максимум четыре, — говорит он. Когда я снова колеблюсь, добавляет: — Черт возьми, привези с собой свою шлюху, если хочешь.
Мне требуется вся сила воли, чтобы не выбросить мобильный телефон. Вместо этого я крепко сжимаю его в руке, пока не слышу треск.
— Она не шлюха. И она не вовлечена в наш бизнес, — объясняю я.
— Я не хотел тебя обидеть, — быстро говорит он. — Ария может остаться в особняке под охраной, пока мы занимаемся упомянутыми делами, — предлагает он, пытаясь успокоить меня.
Я делаю паузу.
— Я подумаю об этом.
Дядя посмеивается на другом конце провода.
— Я думаю, мы оба знаем, что ты уже принял решение.
А затем он заканчивает разговор.
Я возвращаюсь на кухню, и слышу мелодичный смех Арии, когда она шутит с Эсмеральдой. Мысль о том, что так скоро оставлю ее еще почти на неделю, разрывает изнутри.
Внимание Арии переключается на меня, и улыбка с ее лица быстро исчезает.
— Что случилось? — Спрашивает она, небольшая складка между ее бровями делает ее милой и привлекательной.
— Моему дяде нужно, чтобы я поехал в Калифорнию.
А затем, не раздумывая над своим решением, я выпаливаю: — И я бы хотел, чтобы ты поехала со мной.
Взгляд Арии удивленно встречается с моим. Но я практически слышу, как крутятся шестеренки в ее хорошенькой головке, когда она думает о том, что может означать для нее поездка в Штаты. Даже после того, что мы разделили, и всего времени, проведенного вместе, она все еще хочет вернуться домой. Не то чтобы я мог винить ее после всего, что случилось и через что она прошла… Но мысль о том, что я могу потерять ее, делает со мной странные вещи. Такое чувство, что зверь-собственник глубоко внутри меня поднимается на поверхность, вцепляется своими длинными когтями в Арию, прежде чем утащить ее в глубокие, темные глубины моего мира, предъявляя на нее права и отказываясь отпускать.
Она моя.
Она всегда будет моей.
И я никогда никому не позволю забрать ее у меня.
— Может быть… может быть, я могла бы навестить свою семью, — предлагает она, ее голос чуть громче шепота, а глаза полны оптимизма.
— Навестить или остаться дома навсегда? — Спрашиваю я, едва сдерживая гнев.
Она так легко бросила бы меня?
Никогда не оглядываясь назад?
Я не могу просто войти в парадную дверь дома ее родителей и привести их дочь, которую держал в плену последние несколько месяцев. Меня, вероятно, застрелили бы на месте.
Но уверен, Ария не думает об этом.
Она думает только о себе и воссоединении со своей семьей.
— Матео, — начинает она, но я не даю ей закончить.
Я встаю, кипя от злости.
— Мы едем в Калифорнию, но ни при каких обстоятельствах ты не увидишь свою семью и не будешь иметь никаких контактов с ней, — раздраженно рычу я.
Лицо Арии мгновенно вытягивается, ее глаза блестят от непролитых слез.
После этого я выхожу из кухни, часами занимаясь работой в своем кабинете. Пытаюсь делать все, что угодно, чтобы отвлечься от моей маленькой пленницы, но мысли всегда возвращаются к Арии — к ее лицу, полному надежды, когда она думала, что сможет увидеть свою семью, — и это снова выводит меня из себя.
Я стараюсь держаться подальше так долго, как могу физически, прежде чем лечь спать поздно ночью. Ария свернулась калачиком на своей половине кровати в одной из моих рубашек. Она притворяется спящей, но я слышу время от времени сопение, дающее мне понять, что она плакала.
Я некоторое время лежал, уговаривая себя просто заснуть и не утешать ее. Но мое темное сердце каким-то образом побеждает логику, и я ловлю себя на том, что тянусь к ней. Я заключаю ее в объятия и держу, пока она плачет. Она скучает по своей семье. Я понимаю это больше, чем большинство людей. Но не могу ее отпустить.
Я отстраняюсь и смотрю на нее сверху вниз.
Слезы наполняют ее глаза, янтарь сияет, как растопленный мед, когда она смотрит на меня. В этот момент она самое красивое создание, которое я когда-либо видел в своей жизни.
— Ты знаешь, что делают со мной твои слезы, — говорю я ей, прежде чем мои губы обрушиваются на ее губы. Я целую, пока ее всхлипы не превращаются в тихие стоны. И тогда проскальзываю в ее влажный рот, затем слизываю соленые слезы и шепчу ей красивые слова на моем языке. Я не тороплюсь трахать ее. Она несколько раз достигает грани оргазма, прежде чем я убираю руку, пока не позволяя ей переступить порог. Я хочу насладиться этим моментом вместе с ней. Хочу держать ее на грани, пока она не обезумеет от похоти подо мной. Пока я не стану единственной мыслью в ее голове. Пока в этом долбаном мире существуем только мы двое.
Мы трахаемся медленно, как будто время здесь, в этой комнате, не имеет значения. Наши губы исследуют рты, шеи и груди друг друга. Я запоминаю руками каждый изгиб ее тела. Она касается моих шрамов, и я позволяю ей. Ее мягкие прикосновения и поцелуи к моей грубой коже, скрытой под татуировками, ощущаются как нирвана, как будто она каким-то образом исцеляет меня изнутри.
И когда нарастающее удовольствие становится почти чрезмерным, я смотрю на ее красивое лицо.
— Скажи мне, что ты моя, Ария. Мне нужно услышать эти слова, — умоляю я. Я никогда в своей гребаной жизни ни в чем так сильно не нуждался.
— Я твоя, — шепчет она за мгновение до того, как сильная дрожь сотрясает ее тело. А затем кончает, ее крошечные ноготки вырезают полумесяцы на моей коже, когда она издает сладчайшие звуки.
Ее киска доит мой член, сжимая так сильно, что я больше не могу сопротивляться и поддаюсь оргазму.
Повторяю ее имя как благословение, медленно входя в нее и выходя, заставляя ее брать каждый дюйм меня, пока я полностью не истощусь. Мне кажется, что моя голова вот-вот расколется пополам от безумного количества удовольствия, которым я только что перегрузил свое тело. Легкие болят, а сердце колотится в груди, как гневный боевой барабан.
Секс никогда ни с кем раньше не ощущался так прекрасно. Ария другая. Она каким-то
