Ария Тес
Цугцванг
Глава 1. Гамбит искусного противника. Амелия
17; Октябрь
— Амелия?
Мое имя звучит, как звонкий удар по стеклу, и я резко концентрируюсь на том, кто его назвал — на своей сестре. Она смотрит на меня так испуганно, умоляюще, брови строит домиком, а сама белее белого, будто призрака увидела.
«Конечно увидела, она вряд ли ожидала, что я буду здесь…» — мелькает где-то на задворках сознания, за которое мне сейчас сложно удержаться.
В голове страшная каша.
«Максимилиан Александровский?! Это же просто дичь! Зачем ему это нужно?! Здесь что-то не так, этого не может быть!»
Смотрю на него и снова на подсознательном уровне понимаю, что может. Интуиция подсказывает, что аноним единственный, кто мне не соврал и сказал правду. Алекс выглядит удивленным не меньше, но не выглядит, как Алекс. Я его не узнаю. Лицо, тело, взгляд — все вроде тоже, а вроде все изменилось…
Неизвестный абонент
Говорят, что ты любишь шахматы? Как на вашем называется жертва материала ради более глобальной цели? Неужели…гамбит?
Неизвестный абонент
Надеюсь, что не нужно объяснять, кто здесь «жертвенный материал»?) Кажется тебе только что поставили шах и мат, девочка) Очень жаль
К "доброму" посланию прилагается видео. Моя интуиция теперь не просто орет, она беснуется и умоляет не нажимать на плей, но это как попросить кого-то не смотреть на сбитую кошку — ты все равно будешь. Какая-то непонятная, странная человеческая черта знать, что будет больно, но делать, как будто и выбора другого нет, хотя он есть. Выбор всегда есть: делать или не делать, остаться или уйти, нажать на белый кружок с перевернутым треугольником или нет…
Я знаю, как для моего душевного равновесия нужно поступить, и это очевидно. Расклад не в мою пользу, я проигрываю по всем фронтам, прохлопав абсолютно каждый ход, ведущий к моему падению. Все, как на ладони, тут уже не отвертишься, и зачем, казалось бы, топить себя сильнее, да? Я не знаю ответа на этот вопрос, нажимая на плей. Наверно мне необходимо получить свой заслуженный «Шах и мат». В сухую.
Макс делает глоток из граненного стакана чего-то явно горячительное и пожимает плечами:
— Я абсолютно уверен, что от генетики далеко не уйдешь.
Арай вторит ему, только откидывается на спинку дивана.
— Ты же видел ее. Без вариантов.
Алексей тоже здесь. Он бросает быстрый взгляд на своего брата, но опускает его в тарелку, методично разрезая что-то на ее дне.
— У тебя нет шансов, я на стороне Арая.
— Хочешь поспорить, братишка?
— А что бы нет? — Алексей откладывает приборы, а руки складывает под подбородком, — Я уверен, что гена шлюхи не существует. Ты, судя по всему, убежден в обратном.
— Зная ее сестру? Убежден, что каждую из них сдавали в аренду с детства.
— Адель говорит, что она девственница.
Макс издает смешок, смотрит в стакан, снова делает глоток, но перед этим тихо протягивает.
— Это ненадолго…
— Я так понимаю, ты хочешь поставить эксперимент по выявлению генома проститутки? Тогда нам нужно обозначить кое что. Мы же хотим получить чистый результат?
— Ну обозначь. Ты это дело любишь.
На явную подколку Алексей выставляет средний палец, при этом без изменение в тоне продолжает.
— Итак. Какой критерий будет считаться истиной?
— Полная и беспрекословная готовность на все. Любой каприз, фантазия…
— …Дырка?
— Дырка. Спасибо, Арай, — улыбается, Алексей слегка закатывает глаза и цыкает, ну а Макс вдруг возвращается к брату и холодно чеканит, — Я буду трахать ее когда хочу, сколько хочу и как хочу. Буду подталкивать и расширять ее границы до тех пор, пока она не станет самой грязной шлюхой Москвы.
— Так и говори: ты сделаешь ее своей шлюхой. С ДНК это не имеет ничего общего…
— Я же уже сказал про расширение границ, мой дорогой брат. Сначала это буду я, потом много "кого-то" еще. Когда я с ней закончу, а ее сестра увидит, кем стал ее "ангелочек" благодаря мне, она навсегда запомнит, что бывает, если перейдешь мне дорогу.
Алексей молчит каких-то пару мгновений, но потом отклоняется на спинку стула, складывает руки на груди и пожимает плечами.
— И на что спорим?
— На мою тачку и интерес. Можешь даже поучаствовать в раскрепощении, если будет желание…
— А-га.
Без Арая тоже не обошлось, он вставляет свои "пять копеек":
— Нужно подтверждение.
— Без проблем.
Братское рукопожатие, разбивается последним, кто внес свои коррективы.
Сделка совершилась.
Их мерзкий смех отражается у меня в голове, когда видео заканчивается. Я не знаю, как описать то, что я чувствую сейчас, но это очень похоже на взорванные снаряды, которые не оставили после себя ничего живого. Я все еще смотрю на экран, где только что увидела, как легко решилась моя судьба — всего каких-то три минуты, тачка и интерес. Если честно, мне не сразу стало понятно при чем здесь гамбит, но теперь все встало на свои места. Я — разменная монета, пешка, которой легко пожертвовали в войне с моей сестрой.
«Не могу поверить…»
Я настолько потеряна, что не могу пошевелится. До меня медленно доходит, что Кристина и Адель были в курсе — это очевидно. Но если последняя понятно почему так ненавидит мою сестру — за свою мать и откровенное издевательство над ней, — Крис? Мне всегда казалось, что она любит Лилю, да и меня тоже…
«И как она могла поступить так со мной? Да даже Адель? Мы же были подругами…»
В голове почему-то слышу фразу Димки: «Адель не такая сказочная принцесса, как тебе кажется!». Тогда мне думалось, что это отсылка к ее капризному характеру, но теперь слова получили какой-то новый, сакрально-пугающий смысл. Хмурюсь, моргаю и стараюсь разобраться, пока не понимаю еще кое что, что бьет гораздо сильнее…Рома.
«Он не мог не знать…» — в памяти всплывает воспоминание о моем дне рождении и тот странный разговор у моих любимых окон.
Он просил простить его тогда. Вот за что на самом деле он просил прощение, а не за мой «испорченный праздник». Он уже тогда все знал и именно об этих "границах" спрашивал на самом деле.
«Ему хватило наглости просить у меня разрешения меня же предать!»
Мой лучший друг. Сын моей крестной матери. Человек, с которым я росла, наконец! Вонзил мне в спину нож по самую рукоятку, а перед этим
