надо встать при даме, поднялся с постели, поправил одежду и, опустив руки по швам, застыл в ожидании следующих слов посетительницы. Дама, слегка улыбнувшись, добавила:
— Всего одну ночку.
Мякин, вроде бы в знак согласия, несколько раз кивнул.
— Прекрасно, — произнесла дама и повернулась к моряку. — Целую тебя, мой котик. Так что до завтра. Не скучайте здесь. — Она подошла к двери и тихонько постучала в неё указательным пальцем.
— Мамочка, так ты до них не достучишься! — Моряк встал рядом с дамой и три раза жёстко ударил в дверь кулаком. — Вот так, может быть, услышат.
— Да, — поморщилась дама, и они вдвоём застыли в ожидании реакции больничного персонала.
Только после третьей серии ударов дверь отворилась, дама прикоснулась губами к щеке моряка и, попрощавшись, вышла в коридор. Мякин от нечего делать потоптался возле кровати и, заметив, что моряк не расположен общаться, снова занялся чтением:
«В отличие от инвалида, учительницу никто не боялся. Её появление в коридоре никак не влияло на поведение ребятни. Да и взрослые относились к ней довольно равнодушно — может быть, потому, что она сама была не очень приветлива, а может быть, оттого, что её всегда строгое бледное лицо было закрыто для эмоций. Соседи считали её нелюдимой и редко обращали на неё внимание. С ней, в комнате почти напротив инвалида, проживал её взрослый сын, который где-то учился и всё время был занят, в общественных делах никогда не участвовал, и его личная жизнь соседям практически была неизвестна.
Остальные соседи охотно общались, ссорились из-за пустяков, трудно мирились, воспитывали детей разного возраста, заготавливали на зиму дрова, весной усиленно возились на огородах, которые располагались здесь же, недалеко от дома. Время летело и быстро, и медленно — в зависимости от настроения, занятости и обременения бытовыми мелочами».
— Что читаешь, матрос? — услышал Мякин, перелистывая очередную страницу.
Он положил книгу на тумбочку и скромно ответил:
— Да так. Роман какой-то. Только начал.
— «Какой-то»? — удивился моряк. — Читаешь и не знаешь о чём?
— Да нет. Знаю о чём, только читаю машинально, лишь бы время занять, — оправдался Мякин.
— Понятно, — пробасил моряк, тяжело вздохнул и добавил: — Вот, видишь ли, расформировывают наш экипаж. Последняя ночка осталась.
Мякин, не зная, как отреагировать, односложно ответил:
— Да…
— Да-а… — протяжно повторил моряк, подошёл к окну и несколько минут стоял молча, созерцая рано наступившие сумерки. — Скоро зима, — задумчиво произнёс он. — Замёрзнет всё, и наше судоходство.
— Судоходство? — вопросительно повторил Мякин. — А что же, ледоколов у нас нет?
Не оборачиваясь моряк ответил:
— Ледоколы, конечно, есть, а судоходство всё равно мёрзнет.
Мякин не стал уточнять, что имел в виду моряк, но, почувствовав в этих словах «судоходство мёрзнет» какое-то глубокое уныние, спросил:
— Вы обещали рассказать техническую историю. Помните?
Моряк обернулся, взглянул на Мякина и, еле заметно улыбнувшись, ответил:
— Помню. — Он вернулся к своей койке, грузно расположился в ней и продолжил: — Весёлая история была. Жаль только, участников маловато: я да матрос-салага.
Дверь палаты неожиданно отворилась, и дежурная объявила:
— Мякин, к вам гостья.
Мякин торопливо встал и ответил:
— Да, конечно.
— Стойте, стойте! — возмутился моряк. — Мы ещё не готовы. Дайте хоть минуточку!
Мякин, поправляя пижамную куртку, быстро согласился:
— Да-да. Через минуточку.
Ровно через минуту в палате появилась Раиса. Она благоухала и сияла во всей своей жизнерадостной чувственности.
— Мякиша, как мы все по тебе соскучились! — вместо приветствия произнесла она.
Мякин в ответ ничего более умного не придумал, а только удивлённо произнёс:
— Да?
— Конечно да! Конечно да! — затараторила Раиса. — И Герасим Ильич о тебе справлялся уже несколько раз. Спрашивал: «Как там наш Мякин?»
— Ну и что вы отвечали? — нахмурившись спросил Мякин.
— Отвечали, что лечится, — сказала Раиса и, оглядывая палату, добавила: — А у вас тут просторно, даже танцевать можно.
— Вот-вот. Можно танцевать, — скороговоркой пробасил моряк и накинулся на Мякина: — Ты что же, матрос, так хмуро встречаешь такую красавицу?
Он, стараясь быть элегантным, подошёл к Раисе и, широко улыбнувшись, произнёс:
— Наш экипаж рад приветствовать королеву на своём борту! Разрешите ручку поцеловать?
Раиса улыбнулась и со словами «очень приятно» подала ему руку. Приложившись к ручке, моряк заявил:
— Ну, матрос, аж завидую тебе: такая королева тебя посетила! — И, обращаясь к Раисе, добавил: — Располагайтесь, Ваше величество, средь своих подданных и повелевайте!
Раиса искренне расхохоталась и ответила:
— Королева повелевает одарить вас сладостями и вкусностями за служебное рвение.
Она достала из аккуратного пакетика две коробочки с конфетами и по очереди вручила их моряку и Мякину.
Моряк, принимая конфеты, произнёс:
— Воистину королевский подарок!
А Мякин, не соображая, как реагировать на происходящее, застыл с коробочкой в руке посреди палаты.
— Ну что ж, тогда изложите своей королеве, какова обстановка в королевстве и как живётся подданным. Не притесняют ли кого? — Раиса присела на стул и, ожидая ответа, ещё раз внимательно осмотрела палату.
— Нынче у нас полный штиль. В сухом доке стоим, Ваше величество, — уже не очень весело ответил моряк и добавил: — Лучше уж вы повеселите нас, простых смердов, как и что происходит там, на просторах королевских?
Раиса, улыбаясь, повторила:
— На просторах королевских, — и, взглянув на Мякина, произнесла: — Ждём мы вас там здоровыми и крепкими.
Моряк на несколько секунд задумался, а затем как-то совсем не оптимистично пробасил:
— А сие от нас мало зависит. Уже мало, — добавил он и, всё-таки улыбнувшись, пояснил: — Теперь всё от вас, от молодёжи идёт, — и обращаясь к угрюмому Мякину, почти в приказном тоне заявил: — Матрос, да не стой ты столбом, словно скала на фарватере! У нас красавица, а ты молчишь!
— Да, Мякиша, ты словно не рад, — произнесла Раиса. — Пресный какой-то!
Услышав эту фразу, Мякин как бы очнулся и спросил:
— Почему пресный?
— Пресный — значит не солёный ты, матрос! — ответил за Раису моряк.
Мякин внимательно посмотрел на коробочку, которую держал в руках, потом взглянул на Раису и, наконец-то криво улыбнувшись, произнёс:
— Сейчас испробую конфету и стану сладким.
— Ага, — буркнул моряк и язвительно добавил: — Сладкий матрос. Как вам это понравится, королева?
Почувствовав некоторое давление со стороны моряка, Раиса задумалась и, решив защитить Мякина, ответила:
— Мне нравятся сладкие матросы. А вам что, только всё солёное подавай?
— Мне? — неожиданно удивился моряк и как-то уж совсем искренне и наивно ответил: — Да мне теперь хоть что подавай — всему буду рад. Да уж извините, мадам! Мешаю я вам. Общайтесь без стеснения. Моряк замолкает, как старая рында без язычка.
— Да-да, — быстро произнесла Раиса и, спохватившись, поправилась: — Вы мне совершенно не мешаете, да и мы можем выйти
