И Нелюбин, уже сквозь пелену сна, подумал: всякий народ сюда попадает, это да… Вон как мудрёно рассуждает. Видать, образованный, из штабных. А может, профессор какой, тыловой. Война-то нынче многих захватила.
Его разбудил Звягин.
– Старшой, вставай.
– Что такое?
– Немцы атакуют.
Звягин потянул его за шинель буквально в следующее мгновение после того, как утих голос профессора в соседнем окопе. Так показалось Нелюбину.
Нелюбин вскочил, сунул руки в рукава шинели, схватил ППШ и побежал к бронебойщикам. В лугах уже светало. Позади, в пойме Днепра, густо клубился туман. И хорошенько же я, ёктыть, прилёг, удивился сам себе Нелюбин. А через минуту он уже лежал в ячейке командира отделения бронебойщиков Вильченко и, наблюдая в бинокль за тем, как немцы развёртывают свою очередную атаку, говорил:
– Не спеши, Вильченко. Не обнаруживай себя до верного выстрела. Вчера во время атаки снайпер стрелял. Думаю, сегодня он тоже будет при деле. Не спеши. Вон, видишь, болотце и воронки? Он сейчас подойдёт к ним и начнёт обходить. Вот тут-то и бейте его. По гусеницам и в борт.
– Ну, это мы знаем, – ответил Вильченко.
Второй номер нервно протирал тряпочкой длинные патроны и аккуратно складывал их в трофейный деревянный ящичек из-под какого-то прибора.
Нелюбин мельком взглянул на сосредоточенное лицо бронебойщика, на всю его скорчившуюся, сгруппировавшуюся над прикладом бронебойки фигуру и подумал: уж этот точно не из интендантов.
Внезапно танки, сделав по два-три выстрела, начали пятиться и вскоре исчезли за лесополосой и в балках.
– Что-то мудрят фрицы, – послышалось в траншее.
– Может, боятся, что мы мин накидали?
– Вряд ли. Ихние сапёры всю ночь по нейтралке ползали.
Ночью через Днепр на плацдарм причалило несколько плотов. На них прибыла батарея 45-мм противотанковых орудий и миномётная рота тяжёлых полковых миномётов калибра 120-мм. Миномётчики сразу расположились в одном из оврагов. А батарею «сорокапяток» пришлось размазать по всей подкове обороны батальона, по два ПТО на каждую роту.
И сейчас артиллеристы всё ещё копошились на своих позициях.
О прибытии артвзвода Нелюбину доложил Звягин.
– Почему сразу не разбудил? – забранился Нелюбин на связиста, который теперь исполнял обязанности и связного, и ординарца одновременно.
– Не хотел тревожить.
– Не хотел он тревожить… Я пока что не на генеральской должности.
Звягин усмехнулся и ничего не ответил. Усмешка Звягина не миновала внимательных глаз Нелюбина, и он хотел было прочитать своему подчинённому очередную мораль. Но тут в траншее появился лейтенант с чёрными кантами артиллериста, и ротный сразу догадался, кто это.
– Командир огневого взвода Второй батареи лейтенант Безуглый, – представился лейтенант.
– Командир штурмовой роты старший лейтенант Нелюбин. – И Нелюбин подал лейтенанту руку. – Как устроились?
– Да вот, устроились. Вроде успели.
– Запасные есть?
– Есть.
За спиной лейтенанта маячил ефрейтор с катушкой телефонного провода и потёртым, видавшим виды ящиком телефонного аппарата.
– Я думаю разместить свой НП совместно с вашим, – сказал лейтенант и посмотрел в предполье. – Видимость здесь хорошая. И с вами увязывать легче будет.
Храбрый малый, мысленно похвалил Нелюбин лейтенанта.
Поговорили о маневре танков.
– Что бы это могло означать? – спросил лейтенант. – Почему они отменили атаку? Как вы думаете?
Со стороны города, с северо-запада, послышался вибрирующий гул моторов. Он нарастал с каждым мгновением. И вскоре и Нелюбин, и лейтенант-артиллерист, и штрафники, молча курившие в своих ячейках неожиданные, словно Богом посланные им перед боем цигарки, поняли разом, почему немцы отменили танковую атаку.
– Убрать оружие! – скомандовал Нелюбин.
Лейтенант какое-то время смотрел на горизонт расширившимися глазами. Резко обернулся к связисту и приказал:
– Карпухин, живо подключи меня к Малюгину.
Как только косяк «лаптёжников» подлетел к плацдарму, из немецких окопов в небо одновременно взвились красные сигнальные ракеты. Ракет было необычно много, больше десятка, и все они полетели в сторону траншеи ОШБ, обозначая правильную «подкову» обороны плацдарма.
– Звягин! А ну давай нашу ракетницу! Пали красными! Веером, в сторону немцев! Давай, ёктыть, живо!
В березняке, после рукопашной схватки с миномётчиками, Звягин подобрал ракетницу и сумку с зарядами. Были там и патроны с красными метками.
Звягин побежал по траншее, через каждые десять шагов выпуская в сторону немецких окопов у лесополосы по ракете.
Пикировщики разделились на пары и, долетев до лесополосы, начали почти отвесно падать вниз. Пикировали они с включенными сиренами. Сверху немецкие пилоты конечно же хорошо просматривали траншею батальона. Но, то ли выпущенные Звягиным красные сигнальные ракеты сбили их с толку, то ли остатки тумана и утренних сумерек мешали пилотам хорошенько прицелиться, но первый сброс они сделали, почти не причинив обороне плацдарма никакого вреда. Бомбы легли в предполье, ближе к немецким окопам. И тотчас оттуда, сквозь клубы дыма и гари, в небо взвились одна за другой ещё две ракеты.
– Звягин, давай ещё пару красных!
– Нет больше красных, старшой, – ответил Звягин.
– Давай зелёные! Хоть как-то собьём их с толку… Стреляй в сторону артиллеристов!
– А если их накроют? Нам, старшой, тогда прямая дорога под трибунал!
– Стреляй, говорю! Дальше фронта не пошлют!
Когда «лаптёжники» сделали разворот и начали заходить в атаку, в небо взвились две зелёные ракеты. А дальше Нелюбин уже не имел возможности наблюдать за ходом событий. Земля задрожала, ноги начали разъезжаться, как на льду, и он, чтобы не искушать судьбу, уткнулся в угол окопа рядом со Звягиным.
Потом был третий заход.
Ещё рвались кругом бомбы и пикировщики на бреющем простреливали траншею из бортовых пушек и пулемётов, когда где-то правее, в стороне Второй роты, закричали:
– Танки!
Нелюбин поднял голову, ворохнул плечами, сбрасывая с себя куски глины, толкнул Звягина. Тот тоже резко вскинул голову, сверкнул из-под каски шальными глазами и начал зачем-то расстёгивать поясной ремень. Потом быстро снова застегнул его и пересчитал гранаты, рядком сложенные в нише окопа.
Танки шли не одни. Следом за ними из-за лесополосы и из балок выползали полугусеничные бронетранспортёры. Пехота пока сидела в «гробах», за надёжной бронезащитой.
На Третью роту шли четыре танка и штурмовое орудие. Одна «пантера», три длинноствольных Т-IV с броневой защитой гусениц и, немного отставая от них, словно прячась за мощной бронёй, двигалась приземистая черепаха штурмового орудия.
