– Да, мистер Мейсон.
– Сейчас я хочу вам показать фотографию одного документа испросить: написан ли и он рукой Арлен Дюваль?
С этими словами Мейсон вытащил из внутреннего карманаувеличенный снимок листка с цифрами, который ему удалось хитростью выманить исфотографировать на пляже при встрече с Томасом Сэккитом.
Доктор Кандлер взглянул на цифры на листке и отрицательнопокачал головой. Лицо его, а Мейсон внимательно следил за ним, не выражалоабсолютно никаких эмоций.
– Минуточку, – послышалось возражение Гамильтона Бергера, –я хочу заявить, что сейчас уже я имею право взглянуть на документ, которыйпредставляет противоположная сторона. Если, конечно, уважаемый суд позволит…
– Не имею ничего против. – Мейсон протянул фотографиюБергеру. – Пожалуйста, взгляните.
Гамильтон Бергер посмотрел на фотографию, и глаза его отудивления широко раскрылись. Он повернулся, быстро прошел к своему месту устола истца. Порывшись в бумагах на столе, он взял оттуда какую-то тетрадку истал сравнивать номера из нее с номерами на фотографии.
Мейсон в это время, тихо пройдя за ним следом, понаблюдалкакое-то время, как Бергер смотрит то в тетрадку, то на фотографию, а потом,улучив момент, когда окружной прокурор отвернулся к своим записям, спокойновзял фотокарточку, так что Бергер ничего и не успел заметить. Мейсон уже почтивернулся на место, когда услышал сзади возмущенный возглас:
– Эй, погодите-ка! Верните ее, я хочу посмотреть!..
В ответ Мейсон только улыбнулся.
– Но, ваша честь, – закричал Гамильтон Бергер, – это женовый важный поворот в деле! Этот документ находится на руках у защитниканезаконно. Я… я хочу с ним ознакомиться!
– У вас было достаточно времени, чтобы убедиться, какимпочерком он написан, – невозмутимо ответил Мейсон, – подзащитной или же другимчеловеком.
– Но я требую, чтобы мне дали возможность его изучить! Янастаиваю…
Мейсон, однако, уже обращался к слегка озадаченному судьеКоуди:
– Ваша честь, я предъявил этот документ и хочу, чтобы вы этоучли, единственно с целью идентифицировать его автора. Следовательно, попредложенному самим же обвинителем порядку, на данном этапе слушания дела он неимеет права читать документ. Он взглянул на него, и этого вполне достаточно.
– Но, ваша честь, – умолял Гамильтон Бергер, – этот документносит настолько секретный характер, что… то, что там написано, охранялось самымстрогим образом. В разбираемом нами деле нет ничего более секретного, чем этот документ,и я требую, чтобы он был представлен.
– Он и был представлен, – рассудил судья.
– Но я требую, чтобы он был представлен в качествевещественного доказательства.
– Разве это входит в компетенцию обвинения? – Судью Коудиэто явно забавляло.
– Но его, возможно, собираются использовать как отвлекающийманевр, чтобы направить суд по ложному следу, чтобы запутать…
– Остановимся на этом, – произнес судья. – Значит, вы хотелибы видеть данный документ в качестве вещественного доказательства?
– Я… я бы хотел этого, и мне придется… Ваша честь, в этомдокументе приводится список номеров тех банкнотов, что были похищены. Точнее,тех из них, что были в числе пяти тысяч, приготовленных для вымогателя.
Мейсон поспешил успокоить рассерженного окружного прокурора:
– Чуть позже, когда я представлю этот документ в качествевещественного доказательства, вы, мистер Бергер, непременно получитевозможность изучить его досконально. А теперь, извините, вы сами предложилитакой порядок. Вы хотели на него взглянуть, и вы это сделали.
– Но, ваша честь, – продолжал протестовать Гамильтон Бергер,– номера, приведенные в документе, настолько секретны, что даже я не смогполучить полный их список. А у защиты они есть – по отношению к обвинению этонесправедливо.
Как ни в чем не бывало Мейсон снова обратился к свидетелю:
– Извините, доктор, но я бы хотел задать вам несколькотехнических вопросов.
– К вашим услугам, сэр.
– У вас в офисе есть рентгеновский аппарат?
– Да, сэр.
– Простите, но перед этим я забыл спросить вас: вы ведь врачи вы – хирург, верно?
– Верно, сэр.
– А теперь, доктор, я бы попросил вас подойти к доске иначертить план вашего офиса. Я хочу знать, где находится рентгеновский аппарат,в какой комнате.
– Какое отношение это имеет к делу, ваша честь? – возмутилсясо своего места Гамильтон Бергер. – План офиса… Кому здесь нужен план егопомещения?
– Простите, господин прокурор, ваш свидетель показал, что он– врач и хирург по специальности. Он показал это, отвечая на ваши вопросы. Вытакже спрашивали его, и он ответил, что имеет практику в Санта-Ане. И я, –заключил Мейсон, – имею право это проверить.
Судья Коуди недоуменно нахмурился:
– Скажите, защитник, могу я получить ваше заверение, чтовышеуказанные вопросы непосредственно относятся к делу и имеют какое-тозначение?
– Я заверяю вас, ваша честь. И я думаю, что они могутвскрыть едва ли не наиболее значимые факторы в слушаемом деле.
– Хорошо. Не возражаю.
Доктор Кандлер подошел к доске и начертил схему помещения.
Мейсон посмотрел на нее и спросил:
– Ответьте мне, доктор, если бы двое людей сидели вот здесь– на стульях рядом с перегородкой между этими двумя комнатами, а в комнате заней, как я сейчас вижу, стоит рентгеновский аппарат, то могло бы так случиться,что при соответствующем положении аппарата, если, разумеется, он включен,оказались бы засвеченными любые фотопленки в любом фотоаппарате, положенном вонтам – у маленького столика в углу комнаты, как раз у той стены, за которойрентгеновский аппарат и расположен?
Доктор Кандлер в замешательстве смотрел на чертеж.
– Я… я не знаю. Впрочем, обождите, мне кажется – да. Лучи отрентгеновского аппарата, конечно, пробили бы эту стенку. Я так полагаю, чтофотокамера, которую вы имеете в виду, не защищена никаким свинцовым экраном иличем другим и собрана из алюминиевых и пластмассовых частей, как самая обычная.
– Вы меня поняли правильно, доктор Кандлер.
– В таком случае – однозначно да. Пленка засветится.
– Вся пленка целиком?
– Конечно. Здесь же нет никакой преграды от рентгеновскихлучей. Они проникают и сквозь металл, если металл не экранирован свинцом, неговоря уж о человеческом теле и костях.
