Она приняла поцелуй, но не ответила на него. Не закинуларуки ему за голову, не запустила пальцы в волосы, как делала раньше. При другихобстоятельствах он добился бы от нее ответа, но понимал, что совет патераКороны насчет почтительности был мудрым. Он прервал поцелуй, но не отпускалжену, пытаясь по выражению ее лица понять, какие чувства она сейчас испытывает.
К несчастью, окончание поцелуя послужило сигналом для бурнойвспышки энтузиазма у гостей, они буквально снесли помост, ринувшись поздравлятьновобрачных. Джек оглянуться не успел, как Тринити была увлечена прочь толпойженщин, выражающих свое восхищение красотой церемонии. А мужчины пожималиновобрачному руку до боли и утверждали очевидное: он женился на редкой,исключительной красавице, и каждый должен ему завидовать.
* * *
При первой возможности Тринити убежала в дом и поднялась ксебе в спальню, в ее спасительные стены. В собственную спальню, а не ту,которую она будет делить нынче ночью с Джеком. Ей необходимо побыть хотьнесколько минут одной и понаслаждаться воспоминаниями о каждом моменте своей свадьбы.Картины, звуки, милые маленькие девочки, очаровательный священник, страстныеслова серенады… Что могло быть лучше? Увы, только не для Джека.
Он был, как всегда, красив, но недоволен тем, что егооторвали от дел, от забот о ранчо. Даже во время церемонии просто кипел отнетерпения, так что отец Корона был вынужден сделать ему замечание!
— Вот погоди, попадем мы в суд, и что, если судьяуслышит об этом? — проговорила Тринити. — Как нам убедить кого бы тони было в том, что брак у нас настоящий, если жених даже не нашел временипроизнести обеты?
Но все равно, за исключением Джека, все было отлично. Ипоцелуй оказался чем-то большим, чем она ожидала.
Тринити невольно рассмеялась над собой, понимая, чторадуется.., так, чуть-чуть. И постарается получить удовольствие от первойбрачной ночи — назло Джеку! Разумеется, если он проделает все с тем женетерпением и с той же основательностью, какие ему свойственны (страннаясмесь!), то через девять месяцев она станет матерью!
Она снова рассмеялась и выскользнула на балкон, чтобыпонаблюдать за праздником, не привлекая внимания к тому, что сама она праздникпокинула. Увидев происходящее, она удовлетворенно вздохнула. Луиза в окружениипоклонников. У Мэри тоже нашлась парочка юных обожателей. Элена, сияющая, несмотряна трехдневную усталость, танцует с Клэнси под звуки гитары своего дяди. Иразумеется, Джейни с растрепавшимися волосами носится как сумасшедшая, подбиваяНики грабить вместе с ней подносы, полные разных лакомств.
Прикрыв глаза, Тринити вообразила, как танцует со своиммужем. Это было бы приятно. Она была почти готова послать за ним Джейни ипредложить ему потанцевать. «Еще одно доказательство нерасторжимости нашегосоюза», — поддразнила она себя, покачиваясь под музыку.
Открыв глаза, Тринити обнаружила, что на нее обращены всевзгляды, смутилась и помахала рукой, как бы извиняясь за свое бегство. Гостиказались настолько удивленными, вернее, почти завороженными ее пребыванием набалконе, что Тринити подумала, уж не совершила ли она, убежав со свадьбы, болеесерьезный проступок, чем думала сама.
Потом она почувствовала на своем плече сильную, горячую рукуи сообразила, еще не повернувшись к Джеку лицом, что вовсе не ее появление набалконе заворожило толпу.
— Джек…
Он обхватил ее за талию и крепко прижал к себе — точно как вконце церемонии.
Она не посмела протестовать при таком количестве свидетелей.Но если бы даже и могла себе это позволить, ей на самом деле хотелось лишьодного — раствориться в его объятиях, и потому Тринити обняла Джека обеимируками за шею и прошептала:
— Дадим судье еще одно доказательство нерасторжимостинашего союза.
Как и следовало ожидать, Джек насупился — чего еще от негоможно было ожидать все эти дни? — но всего на секунду, потом его губыприжались к ее губам, лишив Тринити возможности дышать и рассуждать. Задыхаясь,она запустила пальцы в густые волосы Джека, отчаянно желая, чтобы поцелуйдлился вечно. Джек прижался губами к ее шее, легонько куснул мочку уха, плечо,и Тринити застонала от возбуждения.
Толпа отозвалась на это зрелище единодушным восторженнымвоплем, таким громким, что Тринити невольно вздрогнула и прижалась головой кгруди Джека. Вызвав новый приступ шумного восторга у гостей, Джек поднял ее наруки.
— Джек, этого достаточно, — сердито забормоталаТринити.
— Достаточно? Не думаю, что мне будет когда-нибудьдостаточно тебя, — проговорил он низким, полным страсти голосом.
— Что? Джек, будь благоразумен! Ox! — вскрикивалаона, пока Джек нес ее в комнату, где и опустил на кровать.
Потом Тринити, глазам своим не веря, в изумлении созерцала,как он сбрасывает с себя пиджак и рубашку.
— Ты с ума сошел? Могут войти Мэри или Джейн…
— Я запер дверь, — заверил он ее, и глаза у негоозорно сверкнули.
— Зачем? Ой, нет!
Тринити уткнулась лицом в ладони, увидев, как Джек стаскиваетс себя брюки и швыряет их на пол. Она попыталась перебраться на дальний конецкровати, но Джек удержал ее, обнял за талию, подмял под себя и посмотрел на неес таким страстным желанием, что Тринити зарылась лицом в подушку, испуганная ивозбужденная.
— Ты так красива, — повторял он снова иснова, — ты так красива, а это платье, оно просто невероятное.
Он ухватился за верхнюю часть лифа, пытаясь стянуть его уТринити с плеч, потом засмеялся, заметив завязанную узелком ленточку, накоторой держался лиф, и развязал узелок. Этого ему показалось мало, и онспустил платье до талии, обнажив юные груди, и начал целовать их, прихватываягубами розовые соски. Испытываемое ею неведомое до сих пор наслаждение смущалоТринити, она попробовала вывернуться, потом застонала, когда Джек снова прижалее тело своим и она ощутила прикосновение твердой мужской плоти.
— Довольно, Джек. Подождем до ночи…
— Зачем?
Он коротко рассмеялся и поцеловал ее в губы, проник языком кее языку, и Тринити сама не заметила, как начала отвечать на его ласки, снаслаждением вдыхая запах его кожи и прижимая Джека к себе все сильнее исильнее.
— Ты такая красивая, такая теплая, нежная.., ивлажная, — добавил он, положив руку Тринити между ног.
— Джек.., я не готова.., это не правильно…
— Все правильно, милая. Все хорошо. И ты готова…
Ты веришь мне?
— Да, — выдохнула Тринити. — Да. Скажи, чтомне делать.
— Это очень просто. Минуту или две будет не оченьприятно, немножко больно, а потом, клянусь тебе, ты испытаешь наслаждение. Мыоба, — улыбнулся он.
