начатую еще месяц назад, и заглянул в один из альбомов с фотографиями. В свой любимый, первый, где Ника была новорожденной.
Когда подошло время заседания, он покинул библиотеку, спустился на этаж и деликатно постучал в дверь дочери, прежде чем заглянуть в ее комнату.
– Можно?
Как он и предполагал, Ника на занятия не пошла, но была при полном параде: собиралась присутствовать на заседании.
– Уже пора? – с тревогой уточнила она, торопливо застегивая на запястье кожаный браслет.
– Да, я иду, но хотел попросить тебя остаться в комнате, раз уж ты решила прогулять лекции.
Дочь подняла на него удивленный и немного обиженный взгляд.
– Почему мне нельзя быть там?
– Я просто не хочу, чтобы эфферы лишний раз тебя видели. Ты все еще интересуешь их, точнее, их интересует твой дар. Так что лучше не дразнить их.
– Ох… – выдохнула Ника, и выражение ее лица сразу изменилось, обида уступила место беспокойству и намеку на испуг. Вероятно, она вспомнила противостояние с эффером Урланом, которое едва не закончилось кровопролитием. – Да, пожалуй, ты прав.
Все равно застегнув браслет, она подошла к нему, ободряюще улыбаясь.
– Тогда желаю удачи и буду ждать тебя здесь. И когда все закончится, надеюсь, мы это как следует отпразднуем. Да?
Он улыбнулся в ответ. Не отвечая на заданный вопрос, привлек ее к себе и крепко обнял, чем заметно удивил. И, возможно, немного напугал.
– Я очень горжусь тобой, – тихо произнес Колт, не выпуская дочь из объятий. – Тем, какой ты выросла. Знаю, что меня не было рядом большую часть твоей жизни и я едва ли имею право так говорить, но все равно горжусь.
– Ну, некоторое отношение к тому, какой я стала, ты все-таки имеешь, – нервно отозвалась Ника, отстраняясь и с тревогой заглядывая ему в лицо. – Где-то читала, что основы личности закладываются в глубоком детстве. Да и за последний год я заметно изменилась. Только я не понимаю, почему ты вдруг об этом?.. Все ведь будет хорошо, да? У вас же есть эта сделка? Она в силе?
– Все будет хорошо, не волнуйся, – соврал Колт, и его улыбка ни на мгновение не дрогнула. – Просто я редко говорю о том, что чувствую, а потом жалею. Решил исправить это.
– Ты изменился, – заметила Ника, отпуская тревогу.
– Ты меня изменила.
Она покачала головой, лукаво улыбаясь.
– Не думаю, что это была я. Но мне в любом случае нравится.
Колт не стал спорить и настаивать, лишь заверил дочь, что они увидятся позже, хотя и сомневался, что это произойдет. Задерживаться у нее тоже не стал. Он никогда не смог бы описать словами то чувство, которое испытывает, глядя на Нику или даже просто думая о ней. Оно наполняло, согревало, давало ему сил в самые темные моменты жизни, но сейчас могло помешать задуманному.
Спустившись еще на этаж, Колт обнаружил на площадке перед кабинетом Рамину. Он в который раз залюбовался тем, как сидит на ней очередное длинное платье, подчеркивающее каждый изгиб тела, хотя сегодня она выбрала одно из самых скромных, что он на ней видел. Его даже можно было назвать строгим. В руках Рамина сжимала тетрадь, принесенную ими из Академии Некромантии. Тетрадь, которая должна купить у совета его жизнь.
– Доброе утро, – поздоровался Колт.
Рамина лишь удивленно приподняла бровь и спокойно заметила:
– Мне кажется, для нас обоих утро закончилось еще пару часов назад. Мы с тобой ранние пташки.
– И это хорошо, потому что у нас еще остается немного времени перед заседанием. Я собирался сам найти тебя, но раз ты уже здесь, давай поговорим.
И он широко распахнул дверь кабинета, приглашая ее зайти.
Она тревожно нахмурилась, но отказываться не стала. Колт запер за ними дверь и даже наложил на нее звуковой полог, чтобы никто точно не подслушал. И сразу попросил, не тратя время на лишние расшаркивания:
– Не отдавай им тетрадь.
Рамина повернулась, глядя на него удивленно и недоверчиво.
– Почему?
– Если драконы получат ключ к обороту, их власть станет абсолютной, никто и никогда уже не сможет им возразить. Так не должно быть. Они вообще не должны править единолично, не такой был уговор когда-то.
– Но другие согласились с этим, – возразила Рамина.
Колт подошел к ней ближе, заглядывая в глаза.
– Они согласились, когда бушевала непонятная эпидемия, когда добрая половина вида, посмевшего им возразить, была жестоко истреблена. Да, другие согласились, потому что были напуганы. И посмотри, к чему это привело в итоге. Содружество едва не было уничтожено, мой вид на грани исчезновения, а огромная территория, на которой когда-то жили люди, теперь называется мертвыми землями, и по ней бродят разлагающиеся трупы.
– Все совершают ошибки…
– Ошибки драконов очень дорого нам обходятся. Так не должно быть, – повторил он настойчиво.
– И что ты предлагаешь? – разозлилась она. – Что изменится, если у драконов не будет ключа к обороту?
– Предлагаю отдать эту тетрадь горгульям.
Удивление и злость на ее лице сменились пониманием.
– Хочешь, чтобы они узнали, как драконы поступили с вами, и ответили тем же?
Колт покачал головой.
– Мы не станем этого делать, даже из мести. Но власть драконов должна быть и будет свергнута, если горгульи станут достаточно сильными!
– Ты понимаешь, о чем просишь меня? – уже спокойнее уточнила Рамина. – Ты просишь меня предать моего отца, мой вид…
– Ты такая же горгулья, как и дракон, – возразил он.
– На мне печать дракона! И я выросла среди них, потому что мать-горгулья меня отвергла.
– Ты не можешь осуждать ее за это, зная, как все было.
Рамина опустила глаза, признавая его правоту, и посмотрела на тетрадь в своих руках.
– Даже если так… Ты просишь меня предать не только отца, но и тебя. – Она снова встретилась с ним взглядом. – Эта информация – твой единственный шанс на спасение. Не отдам ее, сделке конец. Тебя казнят.
Колт снова улыбнулся, и это далось ему легче, чем можно было ожидать.
– Знаю. Но в сложившихся обстоятельствах моя жизнь – не самая высокая цена. Я всегда был готов умереть за Содружество. Не за драконов, нет. За других горгулий, прежде всего. И за всех, кто здесь живет.
– А как же твоя дочь?
– Это и ради нее тоже. Ради мира, в котором она будет жить.
– Мира, в котором драконы воюют с горгульями? Она же помолвлена с одним из них!
– Не будет войны, Рамина. Драконы понимают только язык силы и уважают право сильного. Если горгульи станут сильнее, они подчиняться. Поочередное правление будет восстановлено.
– Ты идеалист… И мечтатель. Что странно, учитывая пройденный тобой
