жив ли он еще. Мелиса стала частью семьи Бенсона, Ника теперь принадлежит роду Рабанов. А больше никого не осталось.
Тряхнув головой, Колт отогнал от себя меланхолию и вызывающие ее мысли и продолжил спуск по лестнице. Ему и без этого было о чем подумать. Приближался новый учебный год, который многое изменит не только в академии, но и в жизни всех горгулий. Информация о том, что оборот можно вернуть, уже пару месяцев активно распространялась среди них. Ее передавали не просто шепотом, а только после клятвы хранить тайну. Клятва скреплялась магией, грозившей убить того, кто ее нарушит.
В результате в академию уже желало поступить небывалое количество горгулий. Даже те, кто давно отучился, жаждали пройти дополнительный курс. Оставалось надеяться, что драконы не обратят на эту активность внимания, ведь популярность академии выросла в целом: из-за драконьего лорда в преподавательском составе и эпичного поединка двух оборотней, слухи о котором активно наполняли Содружество. В будущем году ей предстояло принять вдвое больше студентов разного происхождения.
Поэтому Колт уже подготовил прежде закрытую часть замка для размещения всех новичков-горгулий. Он собирался организовать для них отдельный факультет со специальной программой. А тайный подземный ход, ведущий в мертвые земли, где им никто не помещает осваивать оборот, придется как никогда кстати.
Колт действительно не хотел войны между горгульями и драконами и надеялся, что ее удастся избежать, если они не станут спешить и как следует подготовятся. Заручатся поддержкой других оборотней и найдут союзников среди тех драконов, у которых те или иные проблемы с советом правления, как у того же Ламберта…
Колт сбился с мысли, когда обнаружил, что дверь в его кабинет приоткрыта. Он помнил, что накануне закрыл ее. Не запер, поскольку в почти пустом замке это не требовалось, но точно захлопнул.
Он невольно ускорил шаг, переступил порог и замер, удивленно глядя на знакомую косу. Рамина Блор стояла у его стола спиной к входу. На ней было одно из ее шикарных платьев – лиловое, с открытыми плечами, сидящее строго по фигуре и почти касающееся длинным подолом пола.
– Ты вернулась, – удивленно выдохнул Колт, снова чувствуя это непреодолимое желание улыбаться, которое посещало его не так часто.
Рамина полуобернулась, посмотрела на него через плечо и торопливо заверила:
– Я не рылась у тебя на столе, просто кое-что положила.
– Что? – растерянно поинтересовался Колт.
– Вспомнила, что так и не отдала тебе свои предложения по оптимизации расписания. Совсем из головы вылетело.
– Но учебный год давно закончился, а в новом расписание будет другим.
Она повернулась к нему всем корпусом и выразительно скрестила руки на груди, как бы говоря своим видом: «Не делай из меня дуру».
– Поэтому я превратила эти предложения в общие рекомендации. Уверена, они тебе пригодятся, когда студентов станет больше.
– Конечно, – заверил он, подходя ближе. – Надеюсь, ты задержишься, чтобы я мог изучить их и задать вопросы?
Она сделала вид, что задумалась.
– Полагаю, я могу себе это позволить, поскольку в настоящий момент ничем не занята. Меня уволили с должности тайного прокурора.
– Какая прекрасная новость!
– Даже не скажешь, что тебе жаль?
– Не в этот раз. Потому что у меня есть для тебя предложение.
– Надеюсь, не руки и сердца?
Запнувшись, Колт остановился, так и не дойдя до стола. Его брови взметнулись вверх, демонстрируя то ли удивление, то ли обиду.
– Чем плохи мои руки и сердце?
– У тебя прекрасные руки и сердце, всем бы такие, но у меня совершенно нет желания снова выходить замуж. Так что ты хотел предложить?
– Должность директора Академии Горгулий, конечно. Но уже на постоянной основе. В следующем году мне станет труднее справляться со всем в одиночку. А еще домовые скучают по тебе и уже не слушаются меня, как раньше.
Она не удержалась от ироничной улыбки.
– Домовые, значит, скучают? Только они?
Колт неторопливо проделал оставшийся до стола путь и остановился почти вплотную к Рамине. Гораздо ближе, чем предполагали приличия.
– Не только, – тихо признал он, заглядывая ей в глаза. – Почему ты вернулась? Нет… Лучше сначала скажи, почему ты ушла? Хотя нет, не говори, это не имеет значения… Ты останешься теперь?
– Директором? – уточнила она со смешком.
– Со мной, – поправил он.
– Если только без брачных клятв.
– Ладно, сойдет и так. Видимо, судьба у меня такая: не жениться на любимых женщинах.
Рамина почти вздрогнула, ее взгляд моментально изменился. Очередная маска треснула и рассыпалась, обнажая растерянность и недоверие к его словам, но вместе с тем и отчаянное желание в них поверить. Так много можно было прочитать на ее лице, когда она не закрывалась.
– Ты мне такого раньше не говорил.
– Я неуклюж в выражении чувств. Мне трудно говорить о них, но это не значит, что их нет.
– Тогда почему сегодня ты вдруг о них заговорил?
– Боюсь, что ты снова уйдешь. А я хочу, чтобы ты осталась со мной. Навсегда.
– Несмотря на то, что я дракон?
Колт скользнул руками вокруг ее талии и прижал к себе.
– Я любил бы тебя и драконом, но ты наполовину горгулья. И наши дети будут горгульями.
– Дети? – От неожиданности она попыталась отпрянуть, но он ее не пустил. – Не слишком ли ты торопишься, Энгард?
Колт покачал головой, снова ловя ее взгляд, который Рамина попыталась от него спрятать.
– Я и так опоздал к тебе на четырнадцать лет. И, может быть, я совсем не тот, кем ты меня воображала все эти годы, но я все сделаю, чтобы ты была счастлива.
Наверное, сегодня ему удалось сказать то, что она ждала, или просто его слова прозвучали достаточно убедительно. Рамина расслабилась, прильнула к нему, ее руки скользнули по его плечам.
– Пожалуй, это аргумент. Я согласна.
– Быть моим директором?
– Стать твоей женой.
– Так я вроде еще не предлагал…
– Но ведь хотел? Не ждать же мне теперь еще четырнадцать лет…
Колт улыбнулся и наклонился к ее губам, успев перед поцелуем прошептать: «Это аргумент».
В его жизни было множество моментов, когда он думал, что на этом его история закончится, но здесь и сейчас Энгард Колт чувствовал, что все только начинается.
