Могу и глубже посмотреть — но, боюсь, не выдержу, — отпив чаю, сказал он, когда мы беседовали, вернувшись с закрытия второй Бреши. — Во-вторых, если слишком долго нахожусь в этом…ммм… состоянии, я чувствую подступающую усталость, как будто тяжесть такая знаешь…
— Опиши подробней.
— Я как бы в весе прибавляю, сейчас, секундочку, соображу как объяснить, — попросил Ломоносов, — как в одежде зайти в воду, намокнуть и выйти обратно, — щёлкнул он пальцем, когда смог подобрать удачный пример.
— Вода, мокро, — перебирал я сравнения, — как будто липнет к тебе что-то?
— Можно и так сказать, — надкусив бублик, ответил он.
— Но тебе же не становится плохо от одного поиска? Только от активных заклинаний?
— Не совсем. Каждое использование дара — это нагрузка. Просто при «поиске» она равномерно распределяется и её меньше.
— Проклятие, Иван, так чего ты сразу не сказал? — рассердился я.
Оказывается, этот «герой» решил вот так себя угробить, даже не предупредив о столь серьёзных последствиях.
— Ты бы был против, да и какая разница? Мы же от этого не перестанем искать… В общем, кого надо искать, — рвано закончил он свою мысль.
В принципе Иван прав — талант манавидения нужно было использовать. Только теперь я скорректирую его применение на более важные вещи.
— А ты не думал, что это мана к тебе липнет? — вдруг осенило меня.
Я-то знал последствия перегруза энергией. Слишком большие сколы напоминали симптомы, которые были и у Вани: кровь горлом, кашель, боли во всём теле, тошнота…
Мы посмотрели друг на друга и как будто оба подумали об одном и том же. Глаза друга расширились.
— Я не могу смотреть внутрь себя, — сбивчиво заговорил он, кладя чашку с чаем на стол, — только на внешние источники, но то, что ты говоришь, вполне реально. По сути, я погружаюсь в мир маны как…
— … Как я в тень, — дополнил его я, — только ты не исчезаешь, ты в другом измерении и…
— Я чужак, — мурашки пошли по его телу, — я там не должен быть и как магнит, — Ваня положил руки себе на грудь, — втягиваю ману через дыхание в лёгкие, — он откинулся в кресле, и мы замолчали ненадолго.
— Ты хапнул в детстве избыточное количество маны, — потряс я пальцем, — а когда научился пользоваться даром, стало уже поздно, она слишком изменила твоё ментальное тело: ты не можешь выгрузить её через заклинания и надрываешься.
— У меня как будто такая же тяжесть после их использования.
— То есть ты её продолжаешь накапливать в себе вопреки всем законам логики, — подытожил я.
— Выходим мне конец? — пожёвывая губу, произнёс Иван.
Я нахмурился.
— Это что ещё за настроения?
— Мы можем оттягивать этот эффект Брешами, но не вечно же?
— Ваня, ты не понял, — я встал с кресла и прошёлся по комнате. — Мы разгадали причину твоей болезни, ты знаешь, что это значит? — я подошёл к нему и, взяв за плечи, встряхнул. — Мы теперь надерём ей задницу.
— Но как? Тебе не стать некромантом без учителя, никто не рискнëт за тебя браться. А не став некромантом, ты не сможешь отделить от него целительство, — пожал плечами Ломоносов.
Я сел обратно и, улыбаясь, барабанил пальцами по подлокотникам.
— Вот скажи, Ваня, ты умный?
— Я себя так не расцениваю, но многие говорят, что да, — смущённо сказал он, подоткнув пальцем металлический мостик очков.
— Сидишь тут, жалуешься мне — никто не посмеет меня учить, все боятся. А теперь ещё один простой вопрос: кого ты знаешь, кто не боится, вот кому и так нечего терять?
Тот нахмурился, а потом так быстро расплылся в улыбке и даже задохнулся от догадки.
— Чёртов гений, мать твою! — он несколько раз ударил по креслу и сжал кулак. — Мортиканты, ха-ха! — Иван встал и заходил по комнате. — И когда ты собирался… В смысле, иди ты!
Я понимающе кивнул и отпил в его честь прекрасного байхового чая.
— Не волнуйся, у меня всё схвачено, — сказал я ему, — просто слушай, что говорю, и верь мне. Мы на днях с Терехом уже приступим к обучению. У него третий шаг, самый большой из всех. Он будет только рад насолить Ложе. Прямо-таки пищал от восторга и обещал подготовиться. А теперь давай на боковую, — я посмотрел на настенные часы в комнате своего друга и удалился к себе наверх, пожелав спокойной ночи.
— Что-то Ваня громкий сегодня был, что-то случилось? — спросила Ривка, забираясь в желанные объятия, девушка уже согрела постель к моему прибытию.
— Восхищался твоей новой тридцадкой, — я не преминул похвалить её за прогресс в зачаровании, а заодно сменить тему.
— Понятно, мужские секретики.
— У женщин свои, а у нас свои. Иди сюда.
* * *
Бенкендорф перенёс рейд на три дня. Поехал в Вологду решать какие-то организационные вопросы, плюс недавно в Бастион нагрянула проверка из Москвы по поводу Мультибреши и, о чудо как совпало, к их приезду она была закрыта. Гибель целой группы ликвидаторов — это вам не шутки, вот и отправился Христ вместе со Шпульцем принимать бой иного характера.
Я называл это ковровыми сражениями. У чиновников тоже идёт своя война, невидимая вначале простому обывателю, но её последствия зачастую затрагивают многие жизни. Моим же начальникам предстояло доказать свою невиновность, дабы на них не повесили халатное отношение к работе. Всё-таки Мультибрешь — это несчастный случай, а не ошибка руководителя Бастиона.
У меня же освободилось целых три дня! Так я на это смотрел и намеревался провести их с пользой. Тем более мои награды за Бреши уже пришли, в том числе и за две личные. И это была целая гора денег.
Рейд Бенкендорфа принёс пятьдесят тысяч рублей. Туда было включено убийство Матки, одного Вожака и целой кучи насекомых, чьи трупики разобрали на полезные материалы для ремесленничества.
Каждому в отряде отвалило кругленькую сумму. К тому же одно из мест силы, что там открылось, было чрезвычайно редким — молнии. Христ выбил мне десяток бессрочных посещений, так что хоть через год, хоть через два я мог туда явиться и взять своё сполна. Даже если к тому времени не буду ликвидатором.
Это, кстати, другая
