Депрессия налицо.
Его компаньоны это заметили и стали часто заходить к нему в кабинет, плотно закрывая за собой дверь, чего они раньше никогда не делали. Не исключено, что они замыслили вырыть ему яму.
Открываю ящик стола, чтобы взять ножницы, и вижу там желтый цветок и записку: «Прости, что редко дарил тебе их, ты заслуживаешь целое море цветов». Пытаюсь разглядеть лицо Андреа, но он слишком сосредоточен на чтении каких-то бумаг.
Как только девушки уходят на обед (не без ехидства поинтересовавшись у меня: «Остаешься здесь, думаешь, потребуешься адвокату?»), захожу в кабинет Андреа.
– Интересно? – спрашиваю, прислонившись к дверному косяку. В руках у меня цветок.
– А, это? Это Дэниел Гоулман, психолог, объясняет, как изменить свою жизнь.
– Черт возьми, ты не на шутку этим озаботился!
– Ну да, а еще я хотел бы найти психолога, думаю, что он мне поможет.
На долю секунды в голове появляется мысль, не дать ли ему телефон Фолли, представляю такую сцену – мы двое на сеансе, ругаемся и деремся подушками, а Фолли пытается нас растащить в разные стороны. Тут же отвергаю эту затею, но меня удивляет, что Андреа решил заняться собой.
Кто бы мог подумать!
– Спасибо за цветок.
– Ну что ты, увидел сегодня утром и подумал о тебе. Он такой радостный, солнечный, сразу создает хорошее настроение.
Смущенно улыбаюсь.
Вся эта любезность в человеке, который был способен подарить лишь пучок мимозы, попавшийся на углу, как-то раздражает. Будто в ответ на свои мысли получаю сообщение от Риккардо: «Не хочешь ли сегодня вечером угостить меня пиццей, которую я выиграл?»
Невольно улыбаюсь, начинаю писать ответ и слышу вопрос Андреа:
– Хорошие новости?
– Ах… это моя сестра. Спрашивает, не хочу ли я заказать на вечер пиццу.
– Наверное, хорошо жить с кем-то, кто безоговорочно тебя любит?
– Да, правда, очень хорошо.
Отвечаю автоматически, не задумываясь.
– Твой парень тоже будет?
– Нет, не думаю.
– У вас все хорошо?
– Просто отлично!
Мне не хочется говорить с Андреа о Риккардо, он не должен меня об этом спрашивать. Почему он задает мне такие вопросы? Потому что он адвокат, вот почему.
– Извини, не хочу вмешиваться, это не мое дело.
Ничего не отвечаю, тем самым будто подчеркивая, что он именно вмешивается, и возвращаюсь к себе за стол.
– Кьяра! – Андреа зовет меня из своего кабинета.
– Иду! – Я встаю и возвращаюсь к нему.
– Вот что… если ты не возражаешь… как-нибудь вечерком давай сходим вместе поесть пиццу. Я понимаю, что мое общество не из приятных, но я всегда дома, всегда один и… – Он замолкает. – Нет, извини, это я зря. Я не должен просить тебя об этом, я просто назойливый идиот. Зачем тебе ужинать с человеком, который приглашал тебя в ресторан и при этом заставлял тащиться на электричке в Галларате.
Представляю себе, как жду Андреа в аэропорту, с чемоданом, и не могу удержаться от смеха.
Андреа пытается сохранить серьезность, но потом и он не выдерживает:
– Боже, каким дураком я был, а?
– Без комментариев – ты же мой начальник, к тому же адвокат…
– Не волнуйся, я частенько говорю это себе сам, признавать свои ошибки бывает очень полезно. Как здесь пишут, это первый шаг на пути к переменам.
– Того и гляди, ты станешь гуру, наденешь на себя балахон и будешь появляться в облаке зеленого дыма! Если так, то я готова уволиться прямо сегодня.
– Знаешь, Кьяра, а с тобой весело! Мы никогда не говорили вот так, спокойно, на равных, и я все больше жалею, что изменял тебе.
– Значит, ты признаешь?
– Как я могу отрицать это? Ты же умная девушка, все понимаешь, ты заслуживаешь большего, чем какой-то идиот, считающий себя самым хитрым.
Девушки вернулись с обеда, я слышу их голоса и спешу за свой стол.
Отправляю Андреа эсэмэску: «Согласна на пиццу, только место выберу я».
Забегаю к Паоло – я в последнее время редко у него появляюсь. Да и он меня не зовет: говорит, что мало работы, но настоящая причина, думаю, в том, что я поссорилась с Барбарой. Она всегда имела на него влияние, он в любых ситуациях признавал ее правоту. Даже тогда, когда она явно была не права, как в тот раз, когда сказала, что считает лучшей работой Вина Дизеля его роль в фильме «Форсаж», но мы-то знаем, что это фильм «Вышибалы».
Руки прочь от Вина Дизеля!
Как я и думала, Паоло приветствует меня фальшивой улыбкой:
– Какими судьбами? Сегодня ничего нет, разве что парочка клиентов, но с этим справится Катерина.
– Ах, Катерина теперь делает макияж? Что ж, неплохая экономия! – с раздражением иронизирую я.
– Ну да, Кьяра, видишь ли, кризис, мне тоже приходится экономить…
– Ладно. Тогда лучше я заберу косметические принадлежности, а то они тебе только мешают, правда? И потом, денег стоят.
Паоло на секунду теряется, он не учел, что покупка всего необходимого обойдется ему дороже, чем время от времени подбрасывать мне работу.
– А! Все заберешь?
– Ну да, мне бы не хотелось, чтобы вся эта косметика лежала здесь и кто-то ею пользовался. А то потом у меня наступит кризис!
С этими словами яростно, как взбешенный дракон, начинаю собирать кисточки в косметичку.
– Да ладно тебе, Кьяра, не бери в голову, если хочешь, можешь заняться этими двумя…
– Нет-нет, спасибо, не нужно. Пусть делает Катерина, но вашей косметикой, а то слишком хорошо устроились, не правда ли? – прищурив глаза, смотрю на него и улыбаюсь.
– Ты рассердилась на меня? Ну ты и обидчивая, ничего и сказать нельзя!
– Я ужасно обидчивая, и особенно меня раздражают лицемеры!
– Не обязательно оскорблять других, знаешь? Да что ты о себе думаешь? Незаменимой себя считаешь?
– О, я прекрасно знаю, что незаменимых нет, поверь. Но сегодня – да, считаю.
Беру сумку и иду прочь, не оборачиваясь. Слышу за спиной голос:
– Нет, ну вы посмотрите на нее! Прикидывается такой порядочной, такой скромной, такой несчастной, а сама – Иуда-предатель. Видишь, Барбара была права – она просто дрянь!
Парадоксально, но то, что меня назвали дрянью, меня не унижает, а как раз наоборот. Решительно поворачиваю назад:
– Дрянью можешь обзывать свою сестру. И потом, если здесь кто-то и выдает себя за другого, так это ты, и ты прекрасно знаешь, что я имею в виду!
Ухожу, изо всех сил хлопнув дверью.
