– Цекомп! Сделай что-нибудь! Останови Пао! Останови их!
– Как? Я уже связался с Адамсом, он вылетает, но вряд ли успеет помешать этим безумцам. Разве что сможет остановить новых, если они появятся…
Он еще что-то говорил, но я уже не слушал. Наверно, они все и впрямь безумцы. Наверно, это Ален каким-то образом сделал так, что люди сошли с ума и теперь безропотно тонули один за другим. Нужно что-то делать… Нужно его остановить.
Я оглянулся по сторонам, нашел свой бластер, прицепил к поясу – руки прыгали, и я едва не выронил оружие – выбежал из комнаты и понесся на наблюдательный пункт. Этой ночью там дежурила Лала. Она сидела перед компьютером и, тыкая пальцем в клавиши, гоняла по экрану какие-то дурацкие фигурки.
– Буди Антара! Скажи, пусть свяжется с Цекомпом! Тот ему все объяснит, – закричал я и помчался дальше.
– Что случилось? Куда ты? – неслось мне вслед, но я, конечно, не отвечал.
Влетел в ангар, забрался в «стрекозу» и включил двигатель. Крыша ангара отошла в сторону, машина взмыла в ночное небо и сильно накренилась. Я с трудом выровнял ее и полетел к острову Флетчера.
-3-
АЛЕН
И в эту ночь ему опять приснился сон, похожий на вчерашний. Нет, лучше, гораздо лучше. По крайней мере, поначалу. Снова чей-то далекий голос разбудил его, он встал, выбежал из дома и помчался к океану.
Итиль уже ждала его, стоя на разгулявшихся волнах. Казалось, голодный огонь в ее глазах разгорелся еще ярче, а чувство тоски, от которой она так ужасно страдала, таким плотным облаком окутало Алена, что ему стало трудно дышать. Но теперь он заранее и совершенно точно знал, что нужно делать. Всю дорогу сюда он с замиранием сердца ждал этого момента и, едва оказавшись на берегу, снова выпустил птицу-песню на волю.
На этот раз она взмыла гораздо выше, летала несравненно дольше, а голос Алена, который вчера он ощущал как серебряный, сегодня был золотым, поистине золотым. Он звучал мягче, проникновеннее и одновременно гораздо, несравненно мощнее. Ширился, нарастал, уходил в поднебесную высоту и осыпался на спящий город сверкающим золотым дождем.
И люди услышали его, и откликнулись на зов, который он нес в себе, и заторопились к океану, чтобы Итиль, дорогая, бесценная Итиль не томилась в одиночестве, успокоилась хотя бы на время. Сегодня людей было много, человек десять, и последним в воду вошел один из тех незнакомцев, которые в ночь изгнания пауков прибыли на остров вместе с Антаром. Тот, необычно желтокожий, с раскосыми черными глазами и бесстрастным лицом.
Как ни странно, именно то, что этот человек тоже откликнулся на призыв золотого голоса и, повинуясь ему, пришел сюда вместе с остальными, чтобы облегчить страдания бедняжки Итиль, послужил толчком к внезапному осознанию Аленом той истины, что все происходящее – вовсе не сон. Почему? Трудно сказать. Может, все дело было в том, что этот чужак выглядел так странно, так отличался от всех, с кем ему до сих пор приходилось сталкиваться? Может, именно из-за этой его непохожести Ален подумал, что вряд ли незнакомец мог ему присниться? Глупая мысль, конечно – ведь присниться может все, что угодно. И тем не менее…
И тем не менее, на Алена внезапно словно снизошло озарение. Это не сон, конечно, не сон. Босые ноги чувствовали прохладу влажного от дождя песка, горло саднило, в лицо грозно дышал океан. Ален оглянулся. Черные воды уже беззвучно сомкнулись над теми, кто сегодня был призван скрасить одиночество Итиль. Берег опустел, хотя… Что это? На некотором расстоянии от Алена на песке в кружок неподвижно лежали… Он подошел поближе… Ну да, крысы, никаких сомнений. Что они тут делают? И почему не убегают при его приближении? Он наклонился, вглядываясь, но внезапно отпрянул. Перешел к следующему, потом еще к одному.
Все до одного крысы были мертвы. У некоторых из пасти сочилась кровь, у других глаза неестественно выпучились, но все без исключения выглядели так, словно их вырвало собственными внутренностями. Бр-р-р… Отвратительное, страшное зрелище.
И снова в глубине сознания шевельнулась та же дурацкая мысль – с чего бы это ему приснились крысы, да еще умершие такой ужасной смертью?
Внезапно Алену стало не по себе. Он тут же позабыл о крысах. Поднял голову, оглядываясь, прислушиваясь и пытаясь понять, что именно его обеспокоило.
Нет, конечно, это не сон. Тем лучше, казалось бы. Значит, он и впрямь сумел хоть немного помочь бедняжке Итиль.
Тогда откуда это ощущение тревоги и приближающейся опасности?
Все тихо. Город спит, не догадываясь о том, какая счастливая участь его ожидает в недалеком будущем. Завтра… Да, завтра ночью, когда Ален снова выпустит на свободу птицу-песню, на нее откликнется еще больше людей; может быть, даже все, кто есть в городе. И тогда… Тогда это будет означать, что он выполнил свой долг и тоже может уйти к Итиль.
Если ему не помешают.
Глухую ночную тишину внезапно нарушил далекий, но настойчивый звук. Как будто гудел комар; очень, очень большой комар, который летел сюда и с каждым мгновением становился все ближе.
Нет, это не комар. Это летят те, кому не по душе, что Ален дарит людям радость, а Итиль успокоение. Он не знал, откуда к нему пришло это знание, но не сомневался, что прав.
Движимый инстинктом сродни тому, которым в случае опасности руководствуются животные, он оглянулся по сторонам и неслышной тенью заскользил в сторону горы Веревка, самой высокой в этой части острова и насквозь изъеденной пещерами. Там его никто не найдет. Там, забившись в какую-нибудь щель, он сможет хорошенько выспаться, чего ему с каждым мгновением хотелось все сильнее. Там он дождется завтрашней ночи и завершит то, что начал.
А потом отдаст любимой последнее, что у него есть.
Свою жизнь.
-4-
ЛУМПИ
Я присел на камень, чувствуя, что меня больше не держат ноги. Только что на берег вытащили тело моего приятеля Бага и положили рядом с теми, кого достали прежде. Всего мертвых тел пока было восемь, но Цекомп уверял, что на берег вышли одиннадцать человек. Поэтому Антар, Адамс и несколько мужчин из города снова и снова продолжали нырять.
Вокруг тел толпились люди, многие плакали. Одна женщина взяла на руки своего погибшего малыша и с совершенно отрешенным видом принялась укачивать его. Ее муж растерянно топтался рядом, не зная, как успокоить женщину, как прекратить это безумие. Несколько человек с трудом удерживали старуху Ману, которая рвалась к океану; ее сына еще не нашли. Высокая, сильная, она внезапно вырвалась из их рук и с жутким воплем бросилась в воду. Еле-еле ее вытащили оттуда.
Наши врачи прикладывали неимоверные усилия, пытаясь откачать хоть кого-нибудь, но, похоже, было уже слишком поздно. Последним на берег вытащили Пао; Адамс сказал, что он сумел зайти глубже всех. Дерек, который до этого в стороне о чем-то разговаривал с господином Аликорном, тут же бросился к тем, кто тащил Пао, поднял его на руки и понес к стоящей неподалеку «стрекозе», на которой прилетел вместе с Адамсом. Все они – и Серебряный Человек, и Пао, и Адамс – были товарищами. Может быть, даже друзьями. Наверно, они хотят похоронить Пао там, где жили.
