А потом Пао тоже вышел из тени, которую отбрасывала нависающая над ним скала. И как только он сделал несколько шагов вперед, в одно мгновение все вокруг чудесным образом преобразилось, но и это его ничуть не удивило.
Исчез океан, и жизнерадостный крысиный хоровод, и счастливые люди, бегущие по песку, и даже сам необыкновенный певец. Темная ночь сменилась напоенным светом днем, чудесные звуки превратились в легкие, воздушные золотые лепестки, медленно, с тихим звоном падающие с неба, а там, где только что ярился мрачный океан, теперь простирался бесконечный зеленый луг, усыпанный пестрыми звездочками цветов. И на этом лугу Пао увидел женщину, прекрасную и нежную, а рядом с ней – маленького мальчика, с круглой темной головенкой, лицом цвета чайной розы, нежным припухлым ртом и слегка раскосыми черными глазами. Он нетерпеливо подпрыгивал и махал Пао рукой, а Криста просто стояла, молча и неподвижно, с улыбкой на своих прелестных, чуть припухших губах, в точности таких, как у стоящего рядом с ней мальчика.
Пао глубоко вздохнул и пошел туда, где, он знал, ждали его, только его одного.
-2-
ЛУМПИ
Я лег и уснул, но спал совсем недолго. Сам не знаю, почему, но когда я проснулся посреди ночи, сна больше не было ни в одном глазу. На душе было ужасно мерзко. Я лежал, ворочался и думал. О том, какой я дурак, что вместе с Пао не полетел на остров Флетчера. О том, что там сейчас может происходить.
А вдруг этот чертов Эрритен и впрямь бродит по городу? Страшно даже предположить, чем это может кончиться. Сейчас я на удивление ясно понимал свою ошибку, понимал, как следовало действовать.
Заставить Антара выслушать меня, чего бы это ни стоило.
Рассказать ему о своих опасениях и о том, что Цекомп предложил сегодня ночью кому-нибудь из нас подежурить в городе, посмотреть, что там, возможно, будет происходить.
А вместо всего этого я скис, побоялся навлечь на себя недовольство Антара и предоставил Пао одному расхлебывать всю эту кашу.
Чего так уж волноваться-то? Может, все еще обойдется, шептал где-то глубоко внутри тонюсенький такой, заискивающий голосок.
Может, и обойдется, ответил я ему. Дай бог, чтобы обошлось. Но это не уменьшит моей вины. Все равно я поступил неправильно. И никогда, никогда этого себе не прощу и не забуду, что я оказался таким дураком. Если не сказать хуже. Удивительно все-таки, до какой степени человек не знает сам себя. Воображает, что он такой, а на поверку оказывается, что совсем другой. Может, и с Бруно произошло то же самое? Может, он и понятия не имел, что струсит? А потом, когда дошло до дела…
Я почувствовал, что просто не могу больше валяться тут, в тишине и безопасности своей спальни. Вскочил, пошел в рабочую комнату и окликнул Цекомпа. Его экран тут же засветился, но и только. Это меня удивило. И испугало. Цекомп всегда появлялся на нем хоть в каком-нибудь облике, а тут – просто голубовато-серебристый мерцающий экран, и больше ничего.
– Цекомп, это я, Лумпи. Как дела у Пао?
– Пока все тихо, – ответил он. – Что, не спится? Хочешь посмотреть?
— Да.
На экране появилось изображение города, как он выглядел, если смотреть на него с большой высоты. Ну да, Пао ведь стоит на верхней площадке горы Эй, Постой-ка, напомнил я себе. Хотя вряд ли то, что я видел на экране, можно было назвать изображением. Скорее, просто тьма-тьмущая, только далеко слева еле-еле видны были тусклые, желтоватые огни костров. Однако спустя некоторое время я пригляделся и уже смог различать внизу темные дома и белесые полосы тумана между ними, а вдали, там, где кончалась суша, черную поверхность океана, слабо мерцающую в бледном лунном свете, едва пробивающемся сквозь плотные облака.
У меня немного отлегло от сердца. Может, и впрямь все еще обойдется?
Не обошлось.
Спустя, наверно, минут двадцать Цекомп сказал, что они с Пао заметили внизу быстро бегущего человека. Я до боли в глазах вглядывался в темный экран, но так ничего и не увидел. То есть, что-то там, конечно, все время шевелилось – клубился туман, двигались светлые и темные пятна, когда луна то проглядывала сквозь тучи, то снова скрывалась за ними – но чтобы я видел человека? Нет. Потом изображение дернулось, костры сместились и исчезли из поля зрения. Видимость совсем ухудшилась. Я понял – Пао побежал вниз по склону. И по-настоящему сносно стало видно только тогда, когда он оказался на берегу.
Это был Ален – тот, кого они заметили. Я смотрел на него и глазам своим не верил. Что он тут делает? Но это еще были цветочки, потом началось такое! Ален остановился неподалеку от океана, поднял голову и руки, как будто обращаясь к кому-то на небе. Изображение запрыгало, и я своими собственными глазами увидел, как мелкие камни и даже один большой валун, точно живые, заскользили по песку в сторону океана. Потом на берег выбежали крысы и принялись кругами носиться вокруг Алена, который стоял в той же позе, с поднятыми руками и задранной к небу головой. А потом на берег стали выбегать люди.
– Цекомп, что происходит? – закричал я.
– Не знаю, – ответил он. – Пао не отвечает. Он… С ним что-то случилось. Кажется, он меня не слышит.
– Как не слышит? Почему? Ой, смотри, смотри! Люди бежали к океану с таким видом, будто…
спали на ходу, что ли? Казалось, они ничего не замечают вокруг. Кто-то налетел на крыса, упал, но тут же вскочил и кинулся дальше. Пару раз люди сталкивались друг с другом, но это тоже никого не остановило. Я узнал среди них Бага, парнишку чуть моложе меня, с которым мы однажды пытались прорыть подземный ход между нашими домами, но бросили это дело, потому что нам быстро надоело. Расстояние оказалось слишком велико.
– Баг! – завопил я, как будто он мог меня слышать. – Баг! Остановись!
Но он, конечно, продолжал бежать к океану. Тут только я понял, что уже некоторое время и сам не слышу ничего. Точнее говоря, с тех пор, как Ален замер в этой странной позе, с воздетыми к небу руками и поднятой головой.
– Цекомп, почему нет звука?
– Потому что я… вырубил его, – ответил он. – Боюсь, именно с помощью своего пения Ален выманил сюда всех этих несчастных. Очень скверный
звук. Я пока не в состоянии разобраться, что он собой представляет. Даже у меня под его воздействием кое-какие элементы вышли из строя, что уж говорить о людях.
Я тут же забыл и о своем вопросе, и о его ответе, захваченный тем, что происходило на экране.
Вот первый человек добежал до океана, вошел в воду, сначала по пояс, потом по грудь, потом…
– Цекомп! Они же так все утонут!
– По-видимому, да, – мрачно ответил он.
И тут изображение на экране стало смещаться, как будто Пао, глазами которого мы с Цекомпом видели весь этот ужас, тоже двинулся в сторону океана. Это было выше моих сил. Я вскочил и завопил, как сумасшедший:
