– Простите. Насколько я понял, вы уже уехали, а мнетребуется выяснить кое-какие размеры перед тем, как покупать мебель.
– Я уезжаю в полночь. Ключ еще не сдан, а арендная платавнесена.
– Но ничего страшного не произошло, – улыбнулся Мейсон.
– Только потому, что я накинула халат, когда услышала, как взамке поворачивается ключ! Мне кажется, что я видела вас где-то раньше. Вашелицо…
– Да? – подбодрил Мейсон, когда она внезапно замолчала.
– Вы – Мейсон. Перри Мейсон? Приходилось видеть вашифотографии в газетах. Именно поэтому ваше лицо показалось мне знакомым. Вызащищаете ту женщину. Вы…
Она уже собралась захлопнуть дверь. Мейсон оттолкнул СейдиПайсон и зашел в квартиру. Женщина сделала несколько шагов назад. Мейсон плотноприкрыл за собой дверь.
– Убирайтесь, или я… – Сейди Пайсон замолчала.
– Вызовете полицию? – подсказал адвокат.
Женщина внезапно бросилась к одному из чемоданов иповернулась к Мейсону с револьвером в руке.
– Нет, мистер Мейсон, есть и более эффективные средства.
– А что вы тогда намерены говорить полиции?
– Я заявлю им… – Она начала расстегивать халат. – Я заявлюим, что вы набросились на меня. Представлю все весьма убедительно.
Мейсон сделал шаг вперед.
– Перед тем как вы начнете подготовку инсценировки,разрешите мне вручить вам один документ.
– Что… что это такое?
– Повестка о явке в суд, обязывающая вас предстать завтра взале суда и давать показания со стороны защиты в деле по обвинению ЭлеонорыКорбин, или Элеоноры Хепнер.
Вначале в глазах Сейди Пайсон блеснуло отчаяние, потомпоявилась уверенность. Она вырвала половину пуговиц с мясом, резко дернувхалат. В этот момент Мейсон бросился вперед, схватил ее руку, державшуюревольвер, заломил назад, отобрал оружие и опустил его к себе в карман.
Женщина развернулась и попыталась впиться ногтями в лицоадвоката. Он с легкостью отбросил ее на кровать.
– А теперь сядьте спокойно и прекратите вести себя какполная идиотка, – велел он. – Не исключено, что я – ваш лучший друг в этоммире.
– Вы – лучший друг?! Ничего себе!..
– Да, – кивнул Мейсон. – Подумайте, в каком положении выоказались. Вы притворялись матерью Дугласа Хепнера, проживающей вСолт-Лейк-Сити. Вы работали с ним на пару. Начали с информирования таможни онезаконном ввозе драгоценностей, как свободные детективы, так сказать, а потомперешли на шантаж. В результате Дугласа Хепнера нашли с пулей в голове, а высобираетесь на самолет.
– Ну и что? Мы живем в свободной стране. Я могу делать то,что мне заблагорассудится, черт побери.
– Конечно, и таким образом сами наденете петлю на своюхорошенькую шейку. Если бы я был таким беспринципным, как вы считаете, то я какраз радовался бы, узнав, что вы уезжаете. Я снял бы вас с самолета, втянул вдело и обвинил в убийстве, а в результате спас бы свою клиентку от обвинения впредумышленном убийстве. В штате Калифорния бегство считается признанием вины.
– Его убили из ее револьвера, – напомнила Сейди Пайсон.
– Она отдала ему свой револьвер для защиты. Кто-то вкололему морфий, и на момент смерти он находился под воздействием наркотическоговещества. Не исключено, что он не понимал, что с ним происходит. В такойситуации не представляло труда вынуть револьвер у него из кармана и пуститьпулю ему в затылок.
– Вы утверждаете, что ему вкололи морфий?
– Думаю, да. На коже остались следы от иглы.
– Это все объясняет, – заметила Сейди Пайсон.
– Что объясняет? – не понял Мейсон.
– Я не обязана вам ничего рассказывать. Я просто выстраиваюкартинку у себя в мозгу.
– Нет, вам придется мне все рассказать. Я вручил вамповестку о явке в суд. Вы или сейчас мне все объясните, или будете выступать изсвидетельской ложи при большом скоплении народа, а газетные репортеры запишутвсе ваши показания, не считая секретаря суда, конечно.
– Не блефуйте!
– У вас где-то есть семья – мать, отец, не исключено, что выбыли замужем и у вас остался ребенок. Вам, наверное, не хочется, чтобы эти людипрочитали о вас в газетах. Вы…
Сейди Пайсон смахнула слезу.
– Да будьте вы прокляты! – воскликнула она.
– Я просто пытаюсь обрисовать вам ситуацию.
– Незачем втягивать в это дело мою семью.
– В этом вам следует винить только себя. Вы с Дугом Хепнеромразработали прекрасную схему обогащения. Я не знаю, сколько вы отдаваливластям, чтобы получать причитающиеся двадцать процентов, а какую частьиспользовали для шантажа, но у вас, определенно, была разработана системасигналов. Если Хепнер принимал решение шантажировать кого-то, он знакомился сэтой женщиной и добивался того, что она соглашалась куда-то отправиться с нимна выходные. Он звонил вам, сообщал фамилию и адрес. Вы появлялись ипредставлялись женой Хепнера – так сказать, усложненный шантаж. Вы угрожалиназвать женщину соответчицей в деле о прелюбодеянии…
– Нет, нет, – перебила Сейди Пайсон. – Ничего подобного. Такнизко я никогда не опускалась.
– Ладно, начинайте объяснения.
Сейди Пайсон чиркнула спичкой и закурила. У нее дрожалируки.
– Мы познакомились с Дугом, когда я отправилась в Европу вкачестве секретаря одной государственной конторы. Я постаралась прокрутитьнесложное дельце – ввезла немного драгоценностей, совсем немного, только то,что я могла позволить себе купить. Я считала себя умной, потому что мне удалосьпроскочить сквозь таможню, но Хепнер меня раскусил.
– Откуда он выяснил, что вы что-то везете?
– Наверное, я много болтала. Я разговаривала с другойдевушкой, находившейся на борту, моей самой близкой подругой. Она по ушивлюбилась в Хепнера и выдала ему все, что знала. Дуг на меня наехал. Слово заслово – и я стала его партнером.
– И его любовницей?
– А вы как думаете?
– Продолжайте, – попросил Мейсон.
– Дуг был умен, исключительно умен. Он притягивал к себелюдей, мог втереться в доверие к кому угодно. Схема работала прекрасно. Онпутешествовал в Европу, а по пути собирал информацию, которая использоваласьмежду поездками.
– О контрабанде? – уточнил Мейсон.
– Контрабанда составляла лишь малую часть, основным былшантаж. Дуг выяснял, какие крупные партии драгоценных камней ввозятся в странунезаконным путем. Часть информации передавалась таможенникам – чтобы ни у когоиз представителей властей не возникало лишних вопросов по поводу его доходов ирода занятий.
