выплясывать джигу.
— Да, замечательная. — я обратился ко входу на балкон. Вдруг вспомнив, что через него-то я сюда и попал, мне стало плохо. Дама заметила это и ещё больше смутилась.
«Герган, пора контрактовать тишину»
— А вы... а ты любишь грибы? — «Что ты несёшь, ублюдок! Какие к херам грибы? Давно не получал?»
— Гри-грибы? — девушка сконфуженно поправила волосы. — Ну... Ну, в общем-то, да!
«Вот же. Отступать уже поздно»
— Знаешь, внизу такие вкусные грибы.
— Ты... приглашаешь меня? — несмело спросила собеседница.
«Ай, мама! Просто они были такие вкусные, что я не удержался и ляпнул что-то невпопад, а так я больше ничего и не смыслю ни в беседах, ни в этих чёртовых грибах!»
— Ах, понимаю, ты не это имел в виду, и просто грибы там очень вкусные. — быстро исправилась девушка, сразу за этим смущённо потупив взгляд.
— Ну, мы могли бы и сходить туда, если ты, конечно, не против составить мне компанию... Сугубо ради грибов, разумеется! — я поправил воротничок рубашки, намертво прилипший к вспотевшей шее.
— Да-да, кончено. Сугубо ради грибов. — девушка попыталась издать смешок. Вышло хуже некуда.
Мы одновременно повскакивали с мест и, нацепив маски, пошли на первый этаж. Девушка вышла первой. Я шёл сразу за ней, но Рейнаван зачем-то остановил меня в дверном проходе и озабоченно искривил рот. В нормальных обстоятельствах это бы называлось улыбкой.
— Могу сыграть на скрипке. Нужно?
— Нет-нет, мы за грибами! — неловко пробормотал я, после чего закрыл дверь с обратной стороны.
Рейнаван недоумённо почесал затылок.
— Грибы... Одно слово — травокур. — и, повалившись на стену, сладко захрапел.
Выйдя на улицу, я обратил внимание на Авдееву, которая что-то там вытворяла со своими волосами. Заметив моё появление, девушка перестала менять расположение локонов и направилась ко мне слишком решительным шагом. Мы встретились и, держась друг от друга на приличествующем полуметровом расстоянии, направились к злокозненным грибам.
Подлый лавочник обозвал нас парой и предложил любовный грибной суп. Маргарита избила его первой. Я вторым. После этого он поломанной рукой насыпал нам по отдельности жаренных грибов и, пожелав всего наилучшего, отправил куда подальше.
Дальше мы просто ходили по террасе и ели грибы. Где хотелось — останавливались. Но не на долго: по большей части, нам ничего вокруг не нравилось.
— Бе-е-е-е! — из кустов выпрыгнул козёл.
Маргарита взвизгнула и спряталась за моей спиной.
— Д-д-д-а-а-а-й в-в-в-о-о-д-к-и!
Я обошёл хитрого козла и дёрнул его за хвостик... Но козёл нисколько не смутился — он повернулся, сказал, что не является Марком, и начал просить спиртное с удвоенной силой. Тогда девушка рассмеялась и предложила дёрнуть козлика за что-нибудь другое: дескать, тогда он наверняка согласится. Козлик, услышав это, очень активно закивал и принялся сладострастно тереться вокруг моей спутницы...
Я закатал рукава и свернул козла в узел, после чего быстро сбегал за пузырьком водки и залил в рогатого извращенца сразу пол-литра. Он распластался на земле хвостом вверх.
Графиня прыснула в ладошку и прошлась по козлу, как по бревну, а после закончила своё короткое путешествие элегантным реверансом. Горячо отметив её выдающуюся грацию, я проводил девушку к выставке французской выпечки.
— Сейчас мы с вами сделаем brioches, моя public, с наидивным flan...
Дама неожиданно зазевалась, и тут я вспомнил, что готовить-то она не умеет. Я предложил пойти женщине в другое место, но она из жалости согласилась остаться и досмотрела жуткое представление до конца. Когда булки уже допеклись, даже я заклевал носом.
Мне хотелось предложить пойти обратно в башню и дождаться некромантки, как тут девушка с писком пробралась сквозь толпу и вывела нас на обозрение бытовой магии.
Какая-та бабушка в растянутом платье с увлечением демонстрировала применение магии на грязной посуде, пыльной доске и грязном белье. Многие зрители являлись магами и поэтому повторяли за ней.
Маргарита добродушно взялась за колдовство с половой тряпкой, которую надо было очистить от сажи. Она долго подходила к созданию плетения и, когда уже почти каждый маг сдал положенную ему вещицу, направила энергию на создание бытового заклинания... И чуть не спалила бедную тряпку. Благо, бабушка помогла ей и окатила вещицу струёй из пальца. Маргарита попробовала ещё раз — с тем же успехом. Разозлившись, она попросила у бабушки ещё вещей и с тройным усердием, покраснев, как помидор, принялась использовать на них бытовую магию. Ничего не вышло: боевому магу никак не удавалось использовать простые заклинания, зачаровывающие предметы. Из-за этого девушка знатно расстроилась.
«Император не чистит тарелки...»
Авдеева незаметно направила энергию на тарелку и, не добившись успеха, злобно скрючила пальцы.
— Ты всё делаешь не так, — чопорно пожаловался я, посматривая на удручённую графиню.
— Да? Наверняка убийца всех, кто на него косо посмотрит, справляется куда как лучше...
Я пожал плечами и, взяв из кучи чёрную от грязи рубашку, за секунду сделал её белее морской пены. Окружившие плацдарм зрители удивлённо захлопали.
Даме стало некомфортно стоять рядом со мной, всеми признанным мастером уборки, и она принялась неловко переминаться с ноги на ногу. Поняв её чувства, я выбросил рубашку в грязную кучу и сказал:
— Дай мне руку.
Дама несогласно замотала головой.
— А вот и не дам. Мы с тобой мало знакомы. К тому же, ты недавно обозвал меня хамкой... — девушка обиженно прикусила губу и резким, почти демонстративным движением спрятала руку за спину.
— Дай и не упрямься, — продолжил я стоять на своём. — Не бойся, ничего я с ней не сделаю.
Девушка немного скованно преподнесла мне ладонь, и я взялся за неё и направил на одну из грязных тарелок.
— Расставь пальцы.
— Я расставила.
— Расслабься...
Дама коротко пискнула. Несмотря на это, я продолжил соприкасаться с чужой аурой и направлять её хаотичные движения в нужное русло.
Вскоре у Авдеевой получилось самостоятельно почистить тарелку, и она торжествующе хлопнула в ладоши. Конечно же, ни о какой о благодарности не могло быть и речи — всё это сделала исключительно она одна, а никак не моё редкое умение помогать людям в создании заклинаний.
Перечистив половину бабушкиного инвентаря и поймав на себе недовольный старческий взгляд, мы со смехом перебрались к обрыву, с которого можно было рассмотреть выступление известной иллюзионистки. Оно должно было начаться через пять минут. В толпе я заметил главного обожателя де Вебер — Габдулина, чуть ли не свесившегося с ограждения.
