– Что?
– Что-что, десятый раз спрашиваю, какой ты шоколад любишь? Горький? Молочный? Белый? Лично я люблю французские трюфели, но я их уже себе взяла, пока ты тут наяву спал!
А вдруг в кармане не все деньги?
– Алё!!!
– Да я вообще шоколад не люблю, я мясо люблю!
Ева уставилась на него, как на идиота.
– Так чего ж мы тогда в мясной отдел не пошли?
– Я в принципе люблю мясо, но сейчас не хочу.
– Ты хочешь, но стесняешься!
– Еще чего!
– Точно стесняешься.
– Нет. Просто не хочу.
– Хочешь.
– Не хочу.
– Хочешь!
– Хочу! – это подал голос Стас, он увидел киндеры. – Хочу кидэ!
– Два? Три?
– Т’иче…
– Три или четыре? Четыре? Скажи: четыре.
– Четы-е!!!
– Молодец! Держи: раз, два, три и четыре. Четыре киндера. Смотри, как здорово! Хочешь еще четыре? Вот таких, мальчуковых? Только ты сам будешь считать! Ну-ка… Раз…
Так Станислав научился считать до четырех.
После сладостей они заглянули в отдел соков и вод.
В отделе соков и вод тележку со Станиславом оставили рядом с тележкой, в которой сидела зеленая девочка зловредного вида в зловредной позе: скрестив и руки, и ноги. Стасик исподлобья взглянул на девочку, а девочка еще более исподлобья – на Стасика.
– Никуда не уходи и из тележки не вылезай! Мы сейчас придем! – сказала Ева, взяла Салима за руку и юркнула вместе с ним в проход между полками.
Стасик не успел испугаться. Он успел только во второй раз посмотреть на девочку и посильнее прижать к себе коробку с волшебными яйцами.
– Это твоя мама? – капризно поджала губы девочка.
Стасик хотел ответить, что мама далеко и болеет, но это было слишком много слов. Он открыл рот и вместо всех этих слов очень четко сказал:
– Да!
– Клёво! – пополамя зависть и восхищение, кивнула девочка.
Стасик смотрел на девочку в светло-зеленой куртке с забавными темнозелеными лягушатами и молчал. Девочка была похожа на лужайку. Лягушата прятались в цветущих кустиках, а за ними из-за кучерявых облачков подглядывали улыбающиеся солнышки.
– Моя мама все равно лучше! – убежденно продолжила разговор девочка.
Стасик смотрел на лягушат и молчал.
– А ты кто?
Стасик хотел ответить, кто он, но это было еще больше слов. Он опять открыл рот и вместо всех этих слов еще четче сказал:
– Цаг’!
– Царь? – уточнила девочка.
– И ко-оль! – уточнил Стасик.
Девочка извернулась и встала на коленки, так, чтобы быть полностью, лицом, поближе к такому интересному собеседнику.
– Царь и король, как в сказке… – протянула девочка. – Клёво! А ты много сказок знаешь?
Стасик промолчал.
– А ты сам умеешь сказки сочинять? Умеешь? Скажи, умеешь?
– Да! – сказал Стасик.
Девочка нравилась ему все больше и больше.
– Юля-а-а!!! Юля, где Алина? Паразитка, я ее убью, если найду! Господи!!! Ты давно тут одна сидишь?!
– Ма, я не одна! Я с мальчиком!
– С каким еще мальчиком? Али-и-на! Где она? О, Господи! Вас на минуту нельзя оставить!
Стасик с удивлением смотрел на странную взъерошенную тетеньку, прижимающую к груди пакеты с соком и вопящую в пространство.
– С хорошим мальчиком! – объяснила Юля. – Он царь-король и сказки умеет сочинять!
– Али-на! Вот дрянь, а! С хорошим мальчиком? Царь-король? Да ты посмотри, во что он одет! Оборванец! Алина!
– А вот это не ваше дело!!! – Ева подошла сзади, услышала последнюю фразу и возмутилась.
Салим с тележкой чуть отстал, пропуская встречные тележки. Он про оборванца не слышал.
– Девочка, тебя вообще никто не спрашивает! – отмахнулась женщина. – Алина!!!
– Ма, это не девочка! Это его мама!
– Что-о?! Мама? Еще лучше! Нагуляют в тринадцать лет, а потом плюют на своих детей! Сама в «Праде», а на ребенке пальто с помойки! Мамаша, тоже мне!
– Что-о?! – Ева на мгновение растерялась.
До скандала оставались считанные секунды.
– Зачем нам столько много соков? Мы же только за пеной для ванны приехали! – Салим подъехал только что, он не понял, что тирада про мамашу относилась к Еве. – Ну, еще за хлебом и киндером…
– Я тебя умоляю, не говори «столько много»!!! Или «столько», или «так много». А то уши вянут!
Ева была злая, раздраженная чем-то, и Салим мудро решил промолчать, хотя не понял, что могло служить причиной для столь быстрой смены настроения.
– Алина!!! Наконец-то!
Упитанная Алина лет десяти-одиннадцати появилась на горизонте почти одновременно с Салимом. Тетка немедленно принялась за надавание дочке по шее и про чужую нерадивую малолетнюю мамашу временно забыла. Алина начала оправдываться, визжать и реветь. Ева махнула рукой, развернула тележку со Стасиком.
– Ну их! Поехали за пеной!
Дорога к пенам, гелям и шампуням пролегала сквозь детскую одежду.
– Стой.
– Зачем?
– Я хочу купить Стасику осеннюю куртку.
– У него есть.
– Вы послезавтра уедете. В магазин мы больше не попадем. Пусть это будет ему от меня подарок. На день рождения.
Царя-короля вытащили из-под завалов хлебов и сладостей и частично раздели. Четвертая по счету куртка оказалась в самый раз. И пятая тоже. Пятая оказалась комбинезоном. Комбинезон оказался зимним.
– Пусть будет два подарка! – решила Ева.
– Так нельзя! – запротестовал Салим.
– Почему? – насмешливо сощурилась Ева. – Потому, что дорого, да?
– Ну… да! Это же не твои деньги!
– Мои!
– Нет! Ты еще сама не зарабатываешь! Это твоей бабушки!
– Это мои. Это дедушкино наследство. А я – его внучка. Понятно?
– Ну и что? Потратишь все, и они кончатся за один день!
– Ты дурак. Как деньги могут кончиться?! Они же растут. Мы же проценты получаем. У нас фирмы есть. Акции. Все растет. Ты что, совсем ничего не понимаешь?
– Все равно нельзя ребенка баловать! – буркнул Салим.
– Один раз в жизни – можно! – возразила Ева. – Вот уедете послезавтра – и все кончится. А сегодня – можно.
Салим посмотрел на рыжее чудо в кофточке всех цветов радуги и ему вдруг стало холодно и даже страшно. И странно. Послезавтра все кончится. Он ее больше никогда не увидит!!!
