— Ну, раз пошло такое дело, — не выдержала Берта, — то мытебе, сукиному сыну, скрипучему паралитику, зададим такую трепку, какой ты вжизни не видел! Если хочешь знать, я думаю…
И тут раздался требовательный стук в дверь. Бертамоментально замолчала. А Бикнел, озабоченно посмотрев на меня, сказал:
— Наверно, сейчас нам лучше обойтись без посторонних. Вконце концов, мы, похоже, наговорили друг другу много лишнего. Пора спуститьсяна землю, прийти к какому-то здравому соглашению и…
Стук в дверь повторился, на этот раз еще решительнее. Явстал и открыл дверь. На пороге стоял сержант Хуламоки, согнувшись вполупоклоне и улыбаясь.
— Можно войти? — вежливо спросил он. Нет! — пронзительновскрикнул Бикнел.
— Нет! — завопила и Берта.
Я сделал шаг в сторону. Сержант Хуламоки вошел в номер ипоблагодарил:
— Спасибо. Большое спасибо. Я прикрыл дверь.
— Вы здесь что-то говорили насчет доказательств, мистерБикнел, — начал сержант Хуламоки. — Это очень, очень интересная тема, и мнекажется, я смогу внести посильный вклад в ее обсуждение. Я, собственно, поэтомуи решил заглянуть на минутку.
— Вы что, слышали, о чем мы говорили? — испуганно спросилаБерта.
— Конечно, — ответил сержант Хуламоки. — Должен вам сказать,что ваш номер прослушивается. Мы следим за вашей беседой из соседней комнаты.
— И все записывается? — ахнула Берта.
— Да, безусловно. Записывается и подтверждается свидетелями.Не подумайте ничего такого — обычная полицейская рутина, миссис Кул.
— Отлично! — нашелся Бикнел. — Значит, у меня есть ещесвидетели, которые мне так нужны. Теперь я имею прекрасную возможностьвозбудить дело против Дональда Лэма за распространение порочащих меня сведений.
— Так вот, о доказательствах, мистер Лэм, — обратился ко мнесержант Хуламоки. — Вы сделали ряд очень интересных выводов или, я бы дажесказал, умозаключений…
— Назовите их хотя бы подозрениями! — гневно запротестовалБикнел.
— …А мы со своей стороны, вероятно, можем представитьнекоторые доказательства.
— Правда?
— Например, пистолет в туалетном бачке, — продолжал сержант,— орудие убийства. Уже нет сомнений в том, кто и когда именно его туда положил.
Бикнел хотел еще что-то возразить, но передумал.
— Конечно, сразу стало ясно, — сказал сержант Хуламоки, —что если кто-то решил воспользоваться таким удачным стечением обстоятельств —когда можно убить шантажиста и навлечь подозрения на миссис Вуд-форд, — то этотпистолет так или иначе должны были подбросить в ее дом. Судя по всему, именнотак вы и рассуждали, мистер Лэм, когда настаивали на самом тщательномпроведении обыска у нее в квартире.
Я кивнул.
— И я конечно же рассуждал точно так же, — пояснил сержант.
Бикнел саркастически хмыкнул.
— Что же тогда ваши гориллы не заглянули в бачок во времяобыска? Все было бы значительно проще.
— Конечно, согласился сержант Хуламоки. Обыск — это тожеобычная полицейская рутина. И мы конечно же туда заглянули.
— Заглянули? — переспросил Бикнел, у которого буквальноотпала челюсть.
— Несомненно, — строго заметил сержант. — Неужели выдумаете, что в полиции Гонолулу, да еще в отделе по расследованию тяжкихпреступлений, может работать хоть один человек, способный пропустить при обыскестоль очевидный тайник?
— Очевидный? — переспросил Бикнел.
— Ну, возможно, для вас, мистер Бикнел, и не очевидный, —ответил сержант Хуламоки со своей обычной приветливой, умиротворяющей улыбкой.— Преступник-любитель, вбегающий в ванную комнату в поисках места, где он могбы спрятать изобличающий его предмет, быстренько осмотрится, увидит бачок ирешит, что это идеальный тайник, лучше и не сыскать. Но мы-то, мистер Бикнел,профессионалы. Мы сталкиваемся с такими вещами каждый день. Для вас, наверно,это было впервые. Вряд ли вам раньше приходилось спешно прятать какой-нибудьпредмет в комнате, где удобных потайных мест вообще мало; вот вас и прельстилэтот туалетный бачок. А для наших людей, смею вас заверить, вы далеко непервый, кто считает почему-то, что в бачок полицейские ни за что не заглянут; стакими случаями мы имеем дело регулярно. Более того, — продолжал сержантХуламоки, — мы были уверены, что улику, скорее всего, подбросят именно вванную. Правда, если бы этот предмет подбрасывала Мицуи, горничная-японка, тоон почти наверняка оказался бы где-нибудь на кухне. Наверно, она бы решила, чтоидеальным укрытием для него послужит банка с мукой или сахаром. Вы ипредставить себе не можете, сколько раз горничные и кухарки использовалижестяные банки с мукой или сахаром, а иногда и с кофе, чтобы что-нибудь тудаспрятать. Им всегда кажется, что их озаряет блестящая идея. Поэтому, конечно,когда мы осматриваем кухню, мы в первую очередь заглядываем именно туда, акогда ищем что-нибудь в ванной, непременно проверяем туалетный бачок. В вашемслучае, мистер Бикнел, вы решили навестить Мириам Вудфорд вместе с миссис Кул,чтобы заверить Мириам в вашей поддержке, пообещать адвокатов, которые станутотстаивать ее интересы, сказать, что не поскупитесь ни на какие расходы ради еебезопасности, и все такое. Вам ведь это было выгодно, поскольку все обязанностипо ее защите оставались за вами. Как человек, оплачивающий услуги адвокатов, выбыли бы в состоянии контролировать всю стратегию защиты. Для вас, безусловно,создавалась идеальная возможность проследить за тем, чтобы ее осудили заубийство, хотя внешне вы вроде бы старались ее выручить.
— Ну конечно! — саркастически заметил Бикнел. — Может, тогдавы уж заодно расскажете нам, зачем мне все это понадобилось — так предаватьженщину, которой я восхищался?
— Конечно, расскажу, — спокойно ответил сержант Хуламоки. —Вы знали о том, что Эзра Вудфорд просил жену купить мышьяк. Так что вам былоочень удобно отравить мышьяком своего партнера. А причина, я уверен, отыщется,если внимательно изучить документы, касающиеся ваших партнерских отношений.Этот шантажист Бастион, — продолжал он, — действительно очень хитер, однако онпошел по ложному следу — пытался шантажировать Мириам, хотя виноваты во всембыли вы. Зато Сидней Селма оказался настоящим мастером вымогательства и решилисправить ошибку Бастиона. Вы узнали, что он приезжает сюда, и сумели приехатьс ним на одном корабле; более того, привезли с собой детективов, чтобы«защитить» Мириам. Очень недурно, очень тонко, — сержант с улыбкой отвесилБикнелу легкий поклон, — но все же недостаточно тонко!
— Да вы сами-то понимаете, что вы говорите? — пронзительновыкрикнул Бикнел.
— Конечно. — Сержант Хуламоки, казалось, даже слегкаудивился. — Конечно, я понимаю, что говорю. Я, изволите ли видеть, не толькоформирую слова в собственном мозгу и произношу их собственными губами, но ислышу их собственными ушами. Так что никаких сомнений!
