об этом и знал, сколько ей пришлось выстрадать; естественно, я очень тревожился, удалось ли ей бежать в безопасное место после того, как отряд распустили. Мой человек навел справки в Валенсии и выяснил, что она пыталась попасть на Ибицу.
— Она все рассказала о том, что с ней случилось, — ответила Дженни, — и о том, как ты помог ей это пережить. Ты поступил очень благородно, Джош, но ведь и Кармен не была уродиной, верно? — Дженни заметила, как Джош смущенно покраснел, поняв, что его кузены знают правду. Он нервно глянул через плечо.
Дженни улыбнулась и велела ему не волноваться.
— Астрид нас не слышит, и мы бы никогда не стали об этом ей говорить; что было, то прошло. Что до твоего вопроса, насколько мы знаем, Кармен удалось бежать, но поклясться мы не можем. После Валенсии мы уплыли домой и больше о ней не слышали. Хочется верить, что она добралась, но где она сейчас, мы, увы, не знаем.
Марк пристально наблюдал за Джошем и заметил облегчение на его лице. Он догадался, что, хотя Джош женат и, очевидно, счастлив в браке, угольки его любви к Кармен все еще тлеют.
Позже, когда они с Дженни возвращались в Скарборо, та заметила, что они легко отделались. Джош не задал им ни одного каверзного вопроса.
— Это твоя заслуга, Джен, — ответил Марк, — ты отвлекла его, намекнув, что мы в курсе его отношений с Кармен, а уж заговорить об Астрид… Гениальная уловка! Он так разнервничался, что мы можем случайно сболтнуть о его романе, что даже не заметил, что мы скрыли от него то, что хотели скрыть.
В год, когда умер Саймон Джонс, его семья и вся британская нация оплакивали смерть короля Георга VI. Он скончался в феврале 1952 года. За молчаливостью и скромностью этого человека крылась стойкость, благодаря которой монарх преодолел конституционный кризис, последовавший за отречением брата, и стал примером для страны в мрачные дни Второй мировой войны. После его смерти на трон взошла уже вторая в этом веке королева — Елизавета II.
Ее короновали в следующем году, но в промежуток между этими двумя событиями жизнь нескольких членов семей Каугиллов и Фишеров и их близких снова изменилась, и для кого-то эти изменения стали радикальными, а их последствия — серьезными и длительными.
Глава двадцать пятая
— Ты бы подумал о выходе на пенсию.
Сонни Каугилл с явным удивлением взглянул на Рэйчел. Они были женаты более тридцати четырех лет, но она по-прежнему иногда говорила очень неожиданные вещи.
— Зачем? Мне всего шестьдесят один год, и компании есть куда развиваться.
— Это да, но новое поколение справится с этим гораздо лучше тебя. Мне хочется успеть провести больше времени с мужем, пока тот не превратился в дряхлого старика, который хранит зубы в ванной на полке и вынужден доставать их всякий раз, когда ему захочется улыбнуться жене. Все-таки мы поженились, чтобы быть вместе, а не видеться только по утрам и вечерам на пару часов! На прошлой неделе, между прочим, ты дважды уснул перед телевизором, а на позапрошлой — трижды. Верный знак, что кому-то пора отдохнуть.
Слова о зубах на полке вызвали у Сонни улыбку, но он тут же запротестовал:
— Просто по телевизору не было ничего интересного. Ты заставила меня купить его на коронацию, но с тех пор ничего стоящего не показывали. Но я учту твои замечания и подумаю о переходе на частичную занятость. Отец в свое время так и сделал. А зубы — пока они есть, буду чаще тебе улыбаться. А когда их не станет, так уж и быть, заведу две пары вставных, чтобы всегда были под рукой.
Чем больше Сонни задумывался о предложении Рэйчел, тем больше понимал, что она права. Он родился в последнем десятилетии прошлого века и пережил два самых разрушительных конфликта в истории; возможно, пора уже передать бразды управления следующему поколению.
Помимо других проблем, его уже некоторое время беспокоило новое положение дел в группе компаний. Хотя пятьдесят процентов акций по-прежнему принадлежали австралийским партнерам и компания так и носила имя «Фишер-Спрингз Ю-Кей», другую половину акций поделили между тремя главами подразделений, входившими в совет директоров. Изначально их было четверо, но после смерти Саймона Джонса Сонни, Марк и Джессика выкупили его долю у вдовы Наоми.
Сделку провел сын Наоми Джош, который хотел, чтобы у матери осталась крупная сумма на случай непредвиденных расходов. Деньги, полученные от продажи акций, и щедрая пенсия, выплачиваемая всем управляющим «Фишер-Спрингз», обеспечили ей безбедное существование на всю оставшуюся жизнь.
Однако судьба распорядилась так, что все это оказалось зря. Меньше чем через год после похорон Саймона семья собралась на очередное траурное мероприятие. У Наоми случился инсульт, после которого она утратила способность двигаться и говорить; меньше чем через месяц после первого инсульта произошел второй, оказавшийся смертельным.
Хотя смерть матери глубоко опечалила Джоша, тот признался, что в некотором роде она стала для всех благословенным избавлением.
— После смерти Саймона, еще до того, как заболеть, мама не жила, а существовала. Потом стало еще хуже, и, по правде говоря, я сомневаюсь, что без Саймона у нее сохранилось желание жить.
Единственным проблеском света в этой печальной череде событий стала Астрид. В трудную минуту она пришла на помощь. Джош разрывался между сыновним долгом в Англии и новым положением директора австралийского подразделения «Фишер-Спрингз», но Астрид всегда оставалась рядом с Наоми, стала ее компаньонкой, а позже и сиделкой. Для молодой женщины, которая совсем недавно вышла замуж, это была благородная жертва, но после смерти Наоми связь Джонсов с Англией окончательно прервалась, и Наоми с Джошем отправились во второй медовый месяц, а после вернулись в Австралию.
Обо всем этом, и не только, думал Саймон после того, как Рэйчел предложила ему отойти от дел, и через неделю у него возник план, которым он с ней поделился, прежде чем рассказать обо всем коллегам и австралийским директорам.
— Я согласен с твоим предложением. По большей части, — сказал он Рэйчел. — Я уйду с
