такое ты сделал, что меня божественным заклинанием сделал явной? Я сказал: Люблю благочестивцев оттого, что посредством любви к ним к господу приближаюсь. Сказала: О Зу-н-Нун, какое отличие между тобой и идолопоклонниками, которые также говорят: Мы этим идолам не поклоняемся, разве только для того, чтобы нас к господу приблизили. Сказал [Зу-н-Нун]: Ответом ее я подивился».
История о появлении загадочной женщины в пустыне является вариантом известной легенды о дереве, которому поклонялись арабы во времена Пророка Мухаммада — когда дерево по его приказу срубили, оттуда «появилась голая женщина с распущенными волосами» (Чудеса мира. 163). Возможно, речь идет о древнеарабской богине ал-‘Узза, культ которой был распространен в доисламский период по всему Аравийскому полуострову. Видение, представшее взору Зу-н-Нуна, можно обозначить как материализацию метафоры. Если рассказы арабских географов о наснасах мы трактуем как космографическое изложение мифов памирских племен, то литературные опыты суфия Ансари Харави связаны с переработкой собственной мифологической традиции, поскольку он использует образы доисламских верований арабов.
Кажущаяся достоверность рассказа ан-Нисабури не должна вводить нас в заблуждение. С чем бы ни столкнулись путешественники в песках Гоби, сведения, которые дошли до нас, являются интерпретацией увиденного. Оба определения — пари или наснас — условны, они взяты из мифологического словаря эпохи и призваны обозначить непонятное видение в пустыне. Проще говоря, мы не узнаем, что на самом деле видели купцы. Спустя сто пятьдесят лет история повторилась, и на этот раз у нас, кажется, появляется возможность выяснить, что за фигура тревожила воображение странников.
Из «КНИГИ ОГНЕЙ»
Граница ислама
На одном из сухопутных маршрутов из Центральной Азии в Китай путешественников поджидали огненные горы. Удивительные сведения о долине аммиака сообщает арабский географ ал-Масуди (944): «Там, где берут свое начало большие реки Китая, находятся аммиачные горы. Летом, в ночную пору, уже за сто фарсахов виден огонь, днем же из-за большой яркости солнечного света он кажется паром. Оттуда вывозят аммиак. Тот, кто хочет летом проехать из Хорасана в Китай, попадает в эту местность и находит между этих гор долину протяженностью в сорок-пятьдесят миль. Он приходит к людям, живущим в начале долины, и обещает им хороший заработок. Они взваливают его багаж на плечи, в руках у них палки, которыми они бьют по обоим бокам идущепд впереди носильщика и путешественника, чтобы они без устали шли, не останавливались и не погибли бы от тягоу этой долины. В конце долины — болота и пруды, в воды которых бросаются от больших страданий и жары, причиняемой аммиаком. Ни одно животное не может пройти этой дорогой. Летом аммиак горит ярким пламенем, и тогда вообще уж никто не может вступить в эту долину. Нб зимой, когда выпадает много снега и дождя, которые прнижают жар и тушат огонь, люди входят в эту долину, однако животные не могут из-за жары. Кто спускается из Китая, того бьют так же, как подымающегося туда».
Пожалуй, самое загадочное в этом рассказе — агрессивное поведение проводников. Существует предположение, что палки использовались иначе. «Очень возможно, что опытные проводники применяли в отношении путешественников такие же меры предосторожности, какие и теперь в употреблении на опасных местах горных троп Кухистана, где идущие спереди и сзади горцы держат в руках длинную жердь, изображающую своего рода перила, которые несут рядом с путешественником со стороны пропасти».
В хронике династии Тан (618-907) приводится краткое сообщение, что государь владения Гуй-цы (=Куча) имел пребывание по северную сторону города И-ло-лу, у гор Агетянь, иначе называемых «Белыми горами», в которых всегда видели огонь.
Значительно больше подробностей заключено в отчете китайца Ван Ян-дэ, который в 982 г. был отправлен послом к Арслан-хану: «Нашатырь добывают в горах севернее Петина, откуда постоянно вздымаются столбы пламени. По вечерам видны огни, как бы исходящие от факелов, так что можно разглядеть птиц и полевых мышей этих гор, которые кажутся тогда целиком красноватыми. Собиратели [нашатыря] носят обувь на деревянной подошве, потому что кожаные сгорели бы».
Согласно китайским источникам, место добычи аммиака лежит в восточной части Тянь-Шаня, в 200 ли на север от Куча. В китайском сочинении 1772 г. сообщается: «Аммиак поступает с одной аммиачной горы на севере от города Куча, изобилующей пещерами и трещинами. Весной, летом и осенью эти отверстия наполнены огнем, так что по ночам кажется будто гора освещена тысячами ламп. В эту пору к ней никто не может приблизиться. Только зимой, когда большие массы снега приглушат огонь, местные жители занимаются сбором аммиака».
Живший в XI в. афганец ал-Худжвири в своем мистическом сочинении рассказывает, что видел на границе ислама в одном тюркском городе горящую гору, из которой вырывались пары аммиака, «посреди пламени была мышь, которая издохла, когда покинула раскаленный зной». В почти неузнаваемом виде этот сюжет вошел в персидскую космографию XIII в.: «Аристотель говорит, что на земле Магриба есть местност..., там день и ночь постоянно пылает огонь. Из огня рождается животное, похожее на мышь. Оно, как огонь, красного цвета, стоит на двух ногах. Когда ветер обдует животное, оно становится белым. Если вновь войдет в огонь, как огонь, станет красным. Местонахождение этого животного — в огне» (Чудеса мира. 260).
В конце XIX в. огненная гора в Китае была исследована. Вот что писали об этом «Туркестанские ведомости»: «Гора Пейшан, или Пайшан, не является вулканом, как это установила специально направленная для этой цели русская экспедиция. Дым исходит из горящих пластов каменного угля. Склоны Пейшана покрыты трещинами, из которых со страшным шумом вырывается дым и содержащий серу газ».
Из всех маршрутов, соединявших Среднюю Азию с Китаем, путь, описанный ал-Масуди, пожалуй, самый трудный. Расстояния, отделявшие культурные миры друг от друга, дополнялись преградами, преодоление которых воспринималось как прохождение через мистические врата.
Примечания
1
Васильев А. А. Агапий Манбиджский, христианский арабский историк X века // Византийский временник. 1904. Т. XI. С. 585.
2
Цит. по: Фрагменты ранних греческих философов / Изд. подг. А. В. Лебедев. М., 1989. Ч. I. С. 508-509.
3
Ратл — 1040 дирхемов. Дирхем — 3,125 г. Вес камня равнялся 650 кг.
4
Буниятов З. М. Материалы из сочинений Закарийи ал-Казвини об Азербайджане // Известия АН АзССР. Серия истории, философии и права. Баку, 1976. № 3. С. 47.
5
1 манн = 898, 56
