Илана горько всхлипнула.
– Вы так и не хотите иметь детей?
– Я не хочу иметь детей от вас, – с жестокой правдивостью ответил король.
И решил, как только поймает Амирель, тут же сделает ее беременной. И ничего, что она слишком молода и хрупка. Родит как миленькая, ничего с ней не станется. Ведь что сильнее может привязать женщину к мужчине, как не общий ребенок? Но прежде он вытравит из нее чужое семя. Зелье у него для этого есть.
Илана обреченно выпила горьковатую воду.
– Хорошо, а теперь снимайте одежду, ложитесь на постель и пошире раздвиньте ноги! – приказал он, расстегивая штаны.
Новобрачная побледнела. Она знала, что любви в ее жизни будет немного, но подобного унижения и представить не могла. Тем не менее, она покорно выполнила все, что он потребовал.
Спустив штаны до колен, он подошел к краю кровати и подтянул ее за ноги поближе. Посмотрев на золотистые завитки, вздохнул, прикрыл глаза, воображая, что перед ним Амирель, и только тогда вонзился в ее плоть, не слыша ни ее болезненного вскрика, ни тихого стона, когда он быстро кончил и вышел из нее.
Вытерев испачканный в девственной крови член концом простыни, облегченно выдохнул:
– Вот и все. Я исполнил свой супружеский долг. – И ушел, не произнеся на прощанье больше ни одного слова.
Илана уговаривала себя не плакать, говоря себе, что именно этого она и ожидала, но непрошенные слезы все равно ручьем полились из глаз. Было обидно. И больно. И до отчаяния жаль своей пустой и бесполезной жизни. Что ее ждет впереди? Равнодушие царственного супруга она бы перенесла легко, но вот невозможность иметь детей ее угнетала.
Она легко согласилась воспитывать чужого малыша как своего, но будет ли он, этот малыш? Отчего-то казалось, что нет. Феррун не из тех, кто отдаст свою жену чужому. А он способен отстоять то, что ему дорого, это Илана чувствовала.
И почему ей не повезло родиться в королевском роду и всю жизнь готовиться к незавидной участи нелюбимой королевы? Вот уж большего издевательства, чем стать женой мужчины, которому вовсе не нужна, найти трудно. Но самое отвратительное – то, что нужно делать вид, что все хорошо, что все идет так, как нужно.
Утром к ней в спальню пришли мать и родственницы. Илана, прекрасно знающая о ритуале проверки простыней после первой брачной ночи, была уже одета и причесана. Мать первым делом откинула одеяло с постели и с довольным видом указала остальным на кровавое пятно.
– Ну что, король со своей задачей справился! – провозгласила с откровенным торжеством. – Брак подтвержден! Моя дочь – королева!
Илана закусила губу. Ей хорошо был знаком этот безапелляционный тон. Ее мать всегда была уверена, что знает все лучше всех. Вот и сейчас она принялась наставлять дочь, как ей надлежит действовать далее:
– Ты должна немедля подобрать себе штат фрейлин! Я составила список и распоряжусь, чтоб их пригласили во дворец.
– Герцогиня! – прервала ее Илана, доведенная до белого каления грубостью супруга, бессонной ночью и всегдашней бестактностью матери. Она даже не подумала спросить у дочери, как та себя чувствует.
– Что? – не поняла герцогиня.
– Я – ваша королева! Извольте обращаться ко мне согласно этикету! – отчеканила Илана. – И фрейлин я себе подберу сама. Тех, кто нравится мне, а не вам, герцогиня!
– Но… – ее мать с гневом посмотрела на нее. Никогда прежде дочь не говорила с ней таким тоном. – Я же…
Стоявшая рядом с ней сестра отрезвляюще дернула ее за рукав.
– Да, ваше величество, как вам будет угодно! – с поклоном ответила и за себя, и за сестру, и силой вытянула герцогиню из спальни.
– Что она себе позволяет? – герцогиня Лаввет выдернула рукав из захвата сестры и сердито повернулась к дверям спальни. – Если бы не я, ей никогда бы не стать королевой!
– Она к этому и не стремилась, – бабушка Иланы, вдовствующая герцогиня, пришедшая к внучке, была мрачна и обеспокоена. – И не надо ее трогать. Ты что, не видишь, Линта, что девочка на грани? Она бледна, губы искусаны, глаза заплаканы!
– Это ерунда и скоро пройдет! – самоуверенно заявила герцогиня. – И как она посмела заявить, что фрейлин будет подбирать сама? Я ей столько раз говорила, что я…
– Не бери на себя слишком много! – сестра повела ее по коридору в отведенные им покои, – Илана теперь королева, и тебе положено ей подчиняться.
– Подчиняться? – герцогиня изумилась и возмутилась. – Я никогда никому не подчинялась, не собираюсь и теперь! Тем более собственной дочери!
В коридоре они нос к носу столкнулись с по-дорожному одетым Торреном, вышедшем из своих покоев в сопровождении секретаря.
– Куда это вы собрались? – возмущенная герцогиня перегородила ему дорогу. – Вы обязаны сейчас быть на представлении королевы двору, ведь брак подтвержден! А вы одеты совершенно неподобающе! Если вы опять направились ловить эту вашу амару, то знайте – я не потерплю вашего распущенного поведения! Моя дочь…
Король в самом деле спешил вернуться к Южным горам и на ходу давал поручения своему секретарю. Его грызло беспокойство и досада, он страшился, что Феррун, несмотря на все принятые меры, увезет-таки Амирель в Терминус.
Услышав наглые слова своей тещи, он по-звериному зарычал и схватил ее за горло, несколько раз безжалостно встряхнув.
Она уцепилась за его руки, выпучив глаза, не в силах вздохнуть. Женщины в остолбенении наблюдали за этой жуткой картиной. Секретарь, знакомый с бешеным нравом короля, робко топтался рядом, не смея протестовать.
– Какое право ты имеешь приказывать мне, жалкая старуха! – проревел Торрен, отбрасывая ее в сторону, как грязную тряпку. – Вон отсюда! И чтоб духу твоего во дворце не было! – переведя пылающий яростью взгляд на стоявших в оцепенении родственниц, приказал: – Этих куриц я здесь чтоб не видел тоже! Весь род герцога Лаввет – в опалу! Пусть сидят в своем мэноре и ни шагу наружу! И пусть радуются, что остались живы! – повернувшись к секретарю, повелел: – Подготовь указ, вернусь – подпишу!
Позвав стражу, велел выгнать из дворца всю группку испуганно жмущихся друг к другу женщин:
– Немедленно! Если кто пикнет – бить плетьми! И никаких поблажек!
Обойдя застывших в ужасе дам, стремительно сбежал по лестнице, вскочил на оседланного коня и в сопровождении сотни стражников поскакал к границе, туда, где уже должны были схватить беглецов.
Выгнанные на улицу через черный ход, предназначенный для самой низшей прислуги, дамы растерянно смотрели по сторонам.
– Ну и чего ты добилась, в недопустимом тоне разговаривая с королем? – жестко спросила бабушка у невестки. – Тебя предупреждали.
Герцогиня до сих пор не могла прийти в себя. Горло ужасно болело, на белой коже шеи проступили отвратительные черные пятна от железных пальцев взбешенного мужчины. Даже если б у нее и было что сказать в свое оправдание, из-за спазма горла она этого сделать не могла.
