Он сказал это с таким свирепым выражением, что онаперепугалась до ужаса. Ахнула и мигом вскочила. Но он схватил ее за плечо,швырнул обратно в кресло и с досадой воскликнул:
— Успокойтесь, дурочка, я ничего вам не сделаю. Но покане выясню, как мое имя и мой адрес попади к вам под юбку, я вас не отпущу.
Он ее не отпустит! Ярость на секунду взяла верх над страхом.
— Я надеялась, что по этому адресу проживает моясемья! — вскричала она. — Или друг…
— А тут я, — мрачно закончил за нееТагиров. — Кстати, как вас зовут? '
— Зовите меня Диной. Пока что. — Она покусаланижнюю губу и с досадой добавила: — Не может быть, чтобы меня никто не искал. Яже не с луны свалилась, верно? Жила себе где-нибудь тихо-мирно…
Тагиров не стал ее разочаровывать. Жить с такой внешностьютихо и мирно практически нереально.
— У вас есть какие-нибудь повреждения? — спросилон с подозрением. — Почему это вы потеряли память? Головой стукнулись?
Дина чуть было не сказала, что ее скорей всего сбила машина,но вовремя прикусила язык.
— Я же говорю, что ничего не помню.
Она взялась двумя руками за голову, чтобы он видел — она иправда ничего не помнит и ужасно страдает от этого.
— Ну вот что, — сказал Тагиров. — Я намеренна некоторое время изъять вас из обращения, как фальшивый полтинник.
И потер руки, будто бы испытывал страсть к фальшивымденьгам. Дина похлопала глазами и спросила, глядя на него снизу вверх:
— Как это — изъять?
— Отвезу вас к моему другу, и вы будете сидеть тихо,пока я все не выясню. Но сначала выложите мне всю правду. Да-да, выложите какмиленькая.
Идея Дине не понравилась, и в животе у нее стало такхолодно, как будто она наелась ментоловых пастилок. Однако, поймав его тяжелыйвзгляд, решила не возражать. Сама, сама отправилась в пасть к дракону, дурочка.Он ей не верит. Ясное дело, не верит.
— Вы будете меня пытать? — пискнула она.
— Конечно, — охотно согласился Тагиров. Подошел кшкафу и стащил с плечиков одежду. — Вместе с другом. — Хлопнулдверцей и сверкнул злыми глазами в ее сторону.
Чтобы, не выпускать ее из виду, переодеваться стал тут же,бросив барахло в кресло. Снял штаны и майку, оставшись в одних трусах. Динавзглянула на него, увела глаза в сторону, секунду помедлила и посмотрела снова.Он не удержался и хмыкнул. Тело у него было выдающимся, он отлично это знал. Икогда отправлялся купаться, на него глазел весь пляж.
Тагиров застегнул «молнию» на штанах и протащил через головусвитер. Кажется, сейчас самый подходящий момент пугнуть эту куклу. Онанаблюдает за процедурой одевания и не ждет от него ничего плохого. Как всякаяженщина, красотка легко впала в транс и так же легко расслабилась.
Неожиданно для нее он сделал короткий выпад, взял ногами «вклещи» ее сдвинутые колени, схватил правой рукой за горло и рявкнул, упершиськончиком своего носа в ее нос:
— Говори правду, ну!
Она брыкнулась, и слезы неожиданно брызнули у нее из глаз стакой силой, будто бы он поднес к ним луковицу.
—Ты наврала мне!
Красотка несколько раз булькнула, и он ослабил хватку. Тогдаона прорыдала:
— Да, я наврала! Наврала!
Тагиров сел перед креслом на корточки — для устрашения, иона в один присест выложила ему всю историю, начав прямо с Кудесникова и егокота. В процессе повествования слезы блестящими нитями тянулись из ее глаз ипадали на колени. Он терпеть не мог пугать женщин, но в данном случае у негопросто не было выбора.
Предав против воли подобравшего ее на дороге частногосыщика, Дина совершенно раскисла, и Тагирову легко удалось согнать ее вниз полестнице и засунуть в машину. Когда он пристегивал ее ремнем безопасности, онавсе еще всхлипывала.
— Перестаньте, — попросил он, возясь с замком.
Ремень ездил по ее скользкому платью и никак не хотелзащелкиваться. Как назло, красотка оказалась чересчур близко, и за короткоевремя он успел надышаться ею. Она пахла, как раздавленная роза — сладко идушно. Вторгнувшись в ее воздушное пространство, он почувствовал себя мерзкимзавоевателем. В душе его шевельнулось нечто похожее на раскаяние. ОднакоТагиров тут же отвлекся — необходимо быстро обнаружить и отсечьпреследователей. А в том, что их будут преследовать, он ни секунды несомневался.
На улице было свежо и тихо. Как только они вывернули наширокий проспект и набрали скорость, в приспущенное окно ворвался ветер ипринялся царапать щеки. Дина скосила глаза на своего похитителя и вздрогнула.Ну и лицо! Вернее, лицо ничего себе, но вот выражение… Она все еще испытывалавину за то, что выдала Кудесникова. По сравнению с этим драконоподобным типомсыщик казался ей теперь невероятно добрым и милым.
* * *
Тем временем милый Кудесников храпел, лежа на спине и такшироко раскрыв рот, как будто тот был триумфальной аркой, готовой пропуститьчерез себя армию победителей. Длинный звонок вернул его из царства Морфея впредрассветную Москву.
Кудесников сел в постели и потряс головой, потом протянулруку и похлопал по телефонному аппарату. Приложил трубку к уху и аллокнул. Втрубке длинно гудело. Он бросил ее на место и поискал с другой стороны.Мобильный молчал, как ржавая железяка. Однако звонок продолжал надрываться, исыщик сообразил наконец, что кто-то явился к нему живьем и теперь стоит увходной двери, рассчитывая на гостеприимство.
Незапланированных посещений Кудесников не любил. Он тут жевспомнил о Дине, облился «страшным» потом, бросился к окну и сплющил нос остекло. Лимузина, окруженного мотоциклистами-автоматчиками, во дворе необнаружилось. Он мысленно перекрестился и потрусил в коридор, перешагнув черезвалявшуюся на ковре тушу Мерседеса.
Заглянул в «глазок» и увидел мальчишку лет двенадцати,который стоял на коврике и от нетерпения переминался с ноги на ногу. Арсенийрывком распахнул дверь, приготовившись изречь мудрую фразу: «Детям ночью нужноспать». Однако мальчишка его опередил, выпалив нахальным тоном прямо в сыщицкийпупок:
— Дяденька, подайте на хлебушек!
Это был условный сигнал, который означал, что Кудесниковаждут возле ближайшей булочной.
— Стой тут, — велел он и, метнувшись к вешалке,добыл из кармана ветровки мятую десятку. Все должно выглядеть правдоподобно.Тем более что на лестничной площадке они были не одни. Возле заляпанногоотбросами мусоропровода стояла соседка Кудесникова Нелли Ираклиевна — филолог впятнадцатом поколении, старая редакторша, которая жила на духовной пище исигаретах. Травиться к мусоропроводу ее выгонял муж. И хотя он уже давно исчезс горизонта, Нелли Ираклиевна так и не рискнула нарушить традицию. Она мучиласьдавлением и не спала ночами, продираясь сквозь философские тексты и выкуриваяпо пачке крепких сигарет «Миллениум» с полуночи до восхода солнца.
