В ту же секунду в коридоре загудел домофон. Еще гудок, еще.Тагиров открыл окно и высунулся. Она совершенно точно была одна. Одна и спустыми руками — даже без сумочки. Это было странно. Женщины любят свои сумочкине меньше, чем мужчины свои автомобили. Он подошел к переговорному устройству иснял трубку.
— Игорь? — немедленно спросила трубка низкимхрипловатым голосом. — У меня для вас послание.
— От кого? — коротко поинтересовался Тагиров,уставившись в стену.
Так, значит, его выследили. Кто? И с какой целью? Впрочем, унего была возможность выяснить все это. Возможность стояла внизу и переминаласьс ноги на ногу.
— Я вот так сразу не могу сказать, от кого, —ответила она нетерпеливо. — Вы меня впустите?
— Входите.
Он открыл дверь загодя, чтобы по звуку шагов определить,сколько человек поднимается снизу и нет ли кого наверху — слух у него был, каку зверя. Брюнетка взбиралась по ступенькам, проигнорировав лифт, и каблуки еетуфель отстукивали затейливый ритм.
Ее появление на площадке было похоже на удар под дых. Онаоказалась дерзко, яростно красивой. На чистом лице живыми звездами сверкалиглаза. Но главное — она подалась навстречу Тагирову с такой надеждой, с такимрадостным ожиданием, что он опешил.
— Игорь! — воскликнула брюнетка тягучимголосом. — Это я! Ты меня не узнаешь?
— Вас было бы сложно не узнать, — быстро ответилон. — Но, увы, мы не знакомы.
Его слова произвели на нее сокрушительное впечатление. Онашагнула назад, сникла и померкла, как будто в бальной комнате разом погасли всесвечи.
— Не может быть…
Если перед ней не муж, не родственник и не друг, то, стало быть,она всего лишь винтик в чужой игре. Кто она? Курьер? Товар? У нее на кожевытравлен адрес этого ужасного типа. И он просто перешлет ее дальше, какпосылку. Может быть, в Саудовскую Аравию, в какой-нибудь гарем.
То, что тип «ужасный», не вызывало сомнений. Он был высоким,сухощавым и сильным. Очень сильным. Дина не могла объяснить, откуда взялась этауверенность, но он, безусловно, способен убивать голыми руками. Приятные чертылица, заметная седина в волосах, короткие прямые брови и — драконий взор. Вовзгляде этом заключена мощь, способная добраться до самого сердца и выжечь егодотла. Ей оказалось не под силу такое выдержать.
— Произошла ошибка, — пролепетала она. Отвелаглаза и попятилась. — Извините, что я вас разбудила.
На нем были спортивные штаны и свободная футболка, подкоторой прятался стальной пресс. Несмотря на дезабилье, его легко былопредставить в строгом костюме и галстуке. Или в длинном темном пальто сприкрытым полой автоматом.
То, что произошло дальше, показалось ей материализовавшимсякошмаром. Ужасный тип сделал неуловимое движение и один только шаг в еесторону. В ту же секунду она почувствовала резкий рывок, потом ее оторвало отпола и протащило через всю площадку — прямо в зияющую пасть темной квартиры.Горячая ладонь залепила разинутый в вопле рот, из которого так и не вырвалосьни одного звука.
Хлопнула дверь, ее протрясло по бугристому мраку и швырнулона что-то мягкое. Свет вспыхнул, и Дина увидела, что сидит в кресле, а ужасныйИгорь стоит рядом и смотрит на нее не мигая. Его ноздри тонко подрагивали, какбудто он принюхивался к добыче.
— Я хочу знать, —упреждая ее возгласы, спросилон, — откуда у вас этот адрес.
— Произошла ошибка, — прошептала Дина, вдавливаясьв широкую спинку. Мысль о Кудесникове и его коте, которые остались в безопаснойквартире и сейчас, вероятно, спят, похрапывая и помуркивая, едва не заставилаее разрыдаться в голос.
— Ерунда, — Тагиров двинул бровью. — Выявились ночью ко мне в дом. Вы знаете мое имя… Вам придется рассказать.
— Что? — одними губами спросила Дина.
И он весьма предсказуемо ответил:
— Все.
Дина поняла, что он вырвет из нее признание — и сделает этолегко. Достаточно причинить ей боль. А он наверняка умеет причинять боль…
— Ну хорошо, — пробормотала она и подвигалась,чтобы сесть ровнее. — Начну с самого главного: у меня провал в памяти.
— Так, — обронил Тагиров и опустился в кресло,стоящее напротив. Глаз он с нее не сводил, и Дина подумала, что врать будеттрудно.
Она не собиралась рассказывать про Кудесникова. Это был еетыл, ее запасной выход. Нельзя отрезать себе путь назад.
— Я очнулась примерно час назад в незнакомом дворе наскамейке. Ничего не помню — кто я, как очутилась на улице, где живу…
Ей показалось, что ужасный тип сейчас ехидно продолжит: «Апотом вдруг неожиданно вспомнили мое имя и адрес». Однако он молчал, продолжаяглядеть на нее неотрывно из-под полуприкрытых век, как аллигатор, наблюдающийза пришедшей на водопой антилопой.
— Я очень испугалась, не знала, что делать. Инеожиданно увидела вот это.
Дина выставила вперед ногу и, приподняв край платья,спустила чулок. Надпись была сделана словно специально таким образом, чтобырезинка скрывала ее. Тагиров непроизвольно подался вперед, потом встал иподошел поближе. И опять сказал:
— Так.
Несмотря на серьезность ситуации, он не смог вовсепроигнорировать эту ногу — стройную и гладкую, живую. Незнакомка подвигалатуфлей по полу, но платье не оправила, и Тагиров еще некоторое время пристальноразглядывал свой адрес, выведенный на гладкой коже. Надпись, сделанная наженской ноге, выглядела дико, и он не нашелся, что добавить к этому «Так».
— Я обратилась за помощью к припозднившемуся типу,который как раз собирался сесть в свою машину, — затараторила Дина. —Попросила подвезти меня, но он не захотел. Но зато вызвал мне такси и заплатилшоферу.
Ей было жарко. Она врала и потела. Тагиров отлично понималэто. Врет, и черт с ней. Важно другое: как, каким образом всплыл адрес еготайной квартиры? Выходя из дому, он всегда путал следы. И проверял, нет ли«хвоста». Кому, как не ему, уметь уходить от преследования?! Тогда кто еговыследил? Кто дерзнул?
— Я думала, что я — ваша жена, — бесхитростнозакончила Дина. — И вы мне обрадуетесь.
Тагиров дернул бровью. У него была совсем другая жена —деловая и не слишком привлекательная, которая с годами становилась всесерьезнее и все скучнее. Она отвергала экспромты, плохо реагировала на всякиеромантические глупости и при этом считала, что муж никуда от нее не денется.Сейчас она спала в их общей квартире на их общей кровати, убежденная, что он отсутствуетпо уважительной причине.
— Пожалуй, я пойду, — сказала Дина. Ее тяготилоего невнимательное молчание. — Поброжу по городу и попробую что-нибудьвспомнить.
— Ну да! — воскликнул Тагиров. — Никуда вы сэтой штукой на ноге не пойдете. Даже не мечтайте.
