— Почему же с вами поступили так несправедливо, Барух? — с обидой в голосе спросила Мари.
— Моих сестер можно понять, — с грустью отозвался молодой человек. — Я ведь и тогда уже был на подозрении у раввинов. Прошел даже через малое отлучение, когда в течение месяца каждый правоверный иудей обязан был сторониться меня как прокаженного. Но все же сначала я не смирился с поступком сестер. Обратился в суд и в соответствии с законом отсудил свою долю. А потом все отдал им. По собственной воле. Мне ничего не нужно.
— И себе ничегошеньки не оставили? — от удивления широко распахнула глаза девочка.
— Только памятные вещи, с которыми жаль было расставаться. Я к ним привык.
— Какие же вещи?
— Всякую мелочь. А из крупных — старую семейную кровать, — смущенно улыбнулся Спиноза.
А Мари почему-то покраснела.
— Ваш рассказ, Барух, лишний раз убеждает меня, — сделал вывод Франциск ван ден Энден, — что вы добились бы многого на любом поприще и могли бы стать преуспевающим дельцом.
— Зачем мне это? — пожал плечами Спиноза. — Лишние деньги только мешают жить. Они заставляют думать о том, куда их вложить или как потратить, и таким образом не дают заниматься любимым делом. Человеку нужен разумный достаток, а не гора сокровищ. Будь у меня много денег, где бы я нашел время, чтобы читать с вами, Мари, судебные речи Цицерона? — пошутил он.
— Нет, — смешно сморщив носик, заявила Мари. — По-моему, деньги очень даже нужны.
Оба мужчины рассмеялись, а девочка, не успевшая сразу сообразить, стоит ей обидеться или нет, заметила, что в комнату вошла служанка Сюзанна.
10
Сюзанна держала в руках высушенный полукафтан Баруха.
— Не знаю, что и делать, — удрученно сказала она. — Тут его словно располосовал кто, — девушка расправила полы, в одной из которых зияла большая дыра.
— Пожалуйста, не беспокойтесь, Сюзанна, — произнес Барух. — Спасибо вам. Я отдам его в починку. — И он взял полукафтан из рук девушки.
Служанка поклонилась и вышла.
— Откуда это такая огромная дыра? — удивленно спросила Мари.
Барух потупился. Воспоминание о фанатике, от которого он спасся только чудом, вырвало его из атмосферы дружеской застольной беседы и заставило поежиться. Мари ждала ответа, а ему не хотелось расстраивать ее и пугать подробностями кошмарного происшествия. Он направил кроткий взгляд на учителя. Вероятно, в выражении его лица было нечто, что дало понять Франциску ван ден Эндену: Барух хочет поведать ему то, что не предназначено для детских ушей.
Под каким-то благовидным предлогом он отослал дочку в ее покои.
Спиноза рассказал учителю о том, что случилось с ним во время грозы.
Франциск ван ден Энден нахмурился.
— Не зря я вспоминал сегодня об Уриэле Дакосте, — пробормотал он. — Вам предстоят тяжелые испытания, дорогой мой мальчик. Боюсь, что они на этом не успокоятся.
— Важно, чтобы я сам был спокоен, — рассудительно ответил Спиноза. — Я ни в чем ни перед кем не виноват. А значит, мне нечего бояться.
11
Барух и в самом деле был спокоен. Раз судьба уберегла его от кинжала убийцы, значит, таков естественный ход вещей. И в соответствии с ним он осуществит все задуманное. А что до происков его бывших наставников, то он знает заранее, чего от них ждать, и постарается просто забыть об их существовании. Собственно, к тому, что произошло сегодня, кроме покушения фанатика, он тоже был готов.
Спинозе вспомнилось, как все начиналось...
Рефоэл... Да-да, конечно, Рефоэл стоял у истоков сегодняшней драмы, и он же стремился сегодня к кровавой развязке, попытавшись убить его...
Вскоре после того как Барух успешно разрешил тяжбу из-за наследства с родственниками, а потом отдал им все, как он рассказал об этом Мари, Рефоэл со своим приятелем, чье имя Спиноза не мог вспомнить, попытались вызвать его на откровенную беседу.
По собственной инициативе действовали они или их подстрекали руководители еврейской общины, которые испытывали все больший страх перед возможностью вредного влияния молодого отступника от веры отцов на своих ровесников? Теперь уж не узнать, да и так ли это существенно? Во всяком случае, они пытались выяснить, действительно ли он, Барух Спиноза, является еретиком, отступником от религии.
Чтобы вызвать Баруха на откровенный разговор, эти двое, Рефоэл и его приятель, умоляли его раскрыть им душу и заверяли, что он не должен их бояться, так как их любопытство вызвано лишь желанием поучиться у него и с его помощью разрешить собственные сомнения. Однако Спиноза, озадаченный столь необычным их поведением, счел за лучшее уклониться от откровенного разговора.
Когда же они продолжали настаивать, он с улыбкой ответил:
— Ведь Моисей и пророки давно уже разрешили все вопросы, и вам, как истинным евреям, остается только строго придерживаться их заповедей, не позволяя себе ни малейшего сомнения.
Рефоэл возразил:
— Но я хотел бы узнать ваше мнение, есть ли у Бога тело, существуют ли ангелы, обладает ли душа бессмертием?
— Думаю, — ответил Спиноза, — что поскольку в Библии нигде не упоминается о бестелесности Бога, то мы, согласно этому, имеем полное право считать, что Бог есть тело. И притом Бог велик, как говорят пророки. Следовательно, велико и его тело.
Что касается духов, то хорошо известно, что в Священном Писании нигде не говорится о них как о вечносущих субстанциях, а только как о фантомах, которым дали названия ангелов, потому что Бог употреблял их как средство для проявления своей воли по причине их относительной невидимости, зависящей от того, что тело их состоит из тонкой и прозрачной материи. Фантомах, которые удоборазличимы лишь настолько, насколько различают изображения в зеркале или призраки и видения во время сна, либо, например, насколько различал спящий Иаков лестницу с восходящими и нисходящими ангелами. Мы не знаем примера, чтобы иудеи отлучали от храма саддукеев, не верующих в существование ангелов, потому что в Писании нигде не говорится об их сотворении. Что же касается души, то в Писании везде обозначается этим именем просто жизнь или все живущее на земле. Поэтому было бы бесполезно искать в нем доказательство в пользу бессмертия души: сотни мест скорее доказывают противное. Впрочем, говорить об этом сейчас неуместно, да и времени нет.
Рефоэл снова возразил Спинозе:
— То немногое, что вы высказали сейчас, может, пожалуй, удовлетворить всякого, менее нас интересующегося данным предметом. Для нас же этого мало: нам нужно что-нибудь посущественнее и поосновательнее. К тому же материя, о которой мы ведем речь, слишком серьезна, чтобы отделаться от нее несколькими поверхностными суждениями.
Спиноза, испытывающий только одно желание — чтобы этот неприятный для него разговор поскорее закончился, обещал более обстоятельно обсудить затронутые вопросы в другой раз. Но сам он всячески избегал возобновления этого разговора. Решив про себя, что такого рода любопытство редко вытекает из чистого источника, он задался целью изучить характеры своих приятелей. И несколько дней внимательного наблюдения показали ему столько дурных сторон в характере тех, кто называл себя его друзьями, что он полностью прекратил с ними всякое общение, чтобы больше не развивать перед ними своих мыслей.
