class="p">Но всё же мы в добрососедстве
Стараемся вперёд идти.
И пусть нас видят в разном цвете, —
Мы все имеем цель одну:
Не как Монтекки с Капулетти,
Зло развязавшие войну.
Нам зря витийствовать и спорить
Не нужно: мы не на ножах.
Мы лишь, трудясь в одной конторе,
Сидим на разных этажах.
Ф.
Так вы из тёмных?
М.
Да, из тёмных.
Тревожит это вас?
Ф.
О, нет.
По крайней мере, мыслей… стрёмных
Во мне не будит ваш… сюжет.
Трюк с коньяком — лишь фокус хитрый.
Хоть, признаю, коньяк хорош,
С чудесной вкусовой палитрой,
Такой здесь просто не найдёшь.
К тому же…
М.
Ах, ответ ваш знаю.
Лукьяненко и иже с ним
Вас постоянно приучают,
Что тёмным быть — не означает
Являться непременно злым.
Ф.
И Ницше утверждал, что счастье
Быть тёмным — льготы придаёт
Творить, что хочешь, в нервной страсти,
Болтать, что в голову взбредёт.
Опять же — Оккама заветы…
М.
…Не позволяют вам признать,
Что жизни чу́дные сюжеты
Вполне способны удивлять?..
Изгнав из вашей жизни сказку,
Вы жизнь сумели упростить.
Но то, что мир утратил связки,
Рельефность, выпуклость и краски,
Как бес могу вам подтвердить.
Поверьте, следует порою
Для объяснения чудес
Мир представлять себе игрою
Могучих сил, чей тяжек вес.
Ф.
Того божественного сонма,
Что столь пригляден большинству,
Поскольку выдуман нескромно
С людским подобьем божеству?
Иль годного для пьесы Шварца,
Любовь дарящего — не страх,
Наивного седого старца,
Воссевшего на облаках?..
М.
Нет, сил природы. С нею точно
Никто из мыслимых богов
Ни напрямую, ни заочно
Сравниться будет не готов.
Мультивселенная огромна,
Она умеет удивить…
Ф.
И ваши бесовские сонмы
Из атомов шальных сложить?
М.
Природа столь разнообразна,
Непостижимо глубока…
Ф.
…Что поиск истины напрасным
Покажется наверняка?
…Иль станет страшно ненавистен,
Таким, как прочая возня…
М.
Лишь только если поиск истин
Не сделать смыслом бытия.
Вы, кстати, в термос загляните.
Чтоб вам на «фокус» возразить
Решил я кофе (уж простите!)
Опять на место возвратить.
Ф. (Принюхивается к термосу).
Ах, это зря! Коньяк умеет
Глубинность спору придавать.
Он и желудок славно греет
И душу может зажигать.
М.
…Ну, что ж, тогда и мне налейте:
Я снова бренди возвратил
В ваш термос. Так что не жалейте!
Лет триста я такой не пил.
Но вы не правы: вряд ли споры
Под сей напиток хороши.
Ведь там, где вспыхивают ссоры,
Нет места для красот души…
Ф. (Снова принюхивается к термосу).
О, вновь божественный напиток
Почтил собою термос мой.
Спасибо, друг мой бесовско́й,
Освободил меня от пыток
И сожаления…
М.
Пустяк.
Здесь волшебство такого рода
Мне разрешает мать-природа.
Но там, откуда я, — не так.
У нас в запрете сотворенье
Любых штуковин с мест иных.
Вот где, поверьте, сожаленье,
А ваши «муки» — лёгкий чих.
Когда находится минутка
(Считать по-вашему — года),
Я, словно глупый ангел, в шутку
Сюда являюсь иногда.
Земля — не отчие пенаты,
Где был когда-то я рождён,
Но здесь любовью как наградой
Быть может каждый одарён.
И если даже прочь отбросить
Любовь и счастье, сердце просит
Не забывать манящий смак
Таких шедевров, как коньяк.
И ради этого напитка
Я многое б в залог отдал…
Свою же душу — так, навскидку —
Себе бы самому продал.
Ф.
Но что как бесу вам мешает
Сюда почаще прилетать?
Щелчков хвостом не запрещает,
Надеюсь я, природа-мать?
А прилетев сюда…
М.
«Явившись»,
Не «прилетев».
Ф.
Да будет так,
Будь по-простому — «очутившись»,
Найдёте жизнь, любовь… Коньяк…
М.
Да вы в язвлении мастак…
Но я отвечу, что мешает
Являться в ваш подлунный мир
Мне чаще, чем душа желает,
Чем жаждет внутренний жуир.
Ф.
Жуир?
М. (Отмахиваясь).
Искатель удовольствий,
Не томно-вялый сибарит,
Погрязший в бездне разлогольствий…
Так вот: за каждый свой визит,
За каждый здешний шаг должны мы
Вам долг услугами отдать.
Чтоб не могли неудержимо
Себя мы вечно ублажать…
И чтоб не тешили гордыню
Мы сутью бесовской своей,
Тем что поныне и отныне
Мы вас умением сильней.
Чтоб в праздной роскоши и блуде
Не прожигали жизнь дотла…
Чтоб не искали в каждом блюде
Мы вкусов, коим несть числа…
За наркотическом угаром
Чтоб не выискивали цель…
Ф.
…Хотя порой иной бордель
Да вкупе с ним бодрящий хмель
Под ароматный дым сигары…
М.
…Жарко́го аппетитный дух,
Беседа, что наш праздный слух
Скандальной рознью не бодяжит —
Жизнь делают намного краше.
…Однажды с неким человеком
(Приятно это вспоминать)
Мы принялись лихим набегом
По местным кабакам гулять.
Любые яства и напитки
Во всех харчевнях и корчмах
Употребляли мы в избытке
До помраченья в головах.
Уже потом на бреге моря
Мы, примостившись среди дюн,
Пикник устроили, задоря
Глаза шатром из звёздных рун.
Казался универсум щедрым,
Казался неким счастьем полн.
Расслабившись под лёгким ветром
И йодистым дыханием волн,
Мы ели вяленое мясо
Да запивали коньяком,
И до утра точили лясы
И обо всём и ни о чём.
Тогда уже я не старался
В суть собеседника вникать,
Хотя до этого пытался —
Сказать точнее — изголялся
Всё человечество познать…
И как-то на него влиять.
Родившись не в роду Титанов,
Сейчас, как заурядный бес,
Я не вынашиваю планов
Пришпоривать земной прогресс.
Попробовал — не получилось,
Прогрессорство — не для меня.
Отправил рвение на силос,
Ведь этот силос не в коня.
Так, в снежный ком нагромождая
Пустословесную лапшу,
Всё это высказал тогда я…
Соратнику по кутежу.
И предложил ему подумать,
Что б мне такое сотворить?
Чем за день пиршества и шума
Его-де отблагодарить?
Пусть, дескать, мне задаст работу
Со шкурной пользой для себя.
Как поп Балде, — но с тем учётом,
Что ада порожденье я.
Мой полуночный собутыльник,
Весьма учёный человек,
Зарделся, как слепой светильник
В мерцанье предрассветных нег.
Он словно этого момента
Со скрытым нетерпеньем ждал
И мысленно, как из фрагментов,
Желаний пазл собирал.
Дождавшись моего призыва,
Он — не слепая простота! —
Мне тут же выложил всё живо,
Как будто зачитал с листа.
Набор обычный: деньги, слава,
Признание заслуг, любовь,
И власть — налево и направо,
И хлеб со
