скрипучим отвечал:
— Это ты раб Божий, Пафнутий? А я уж думал ко мне никогда ты не явишься. Осмелился-таки. Ну здесь останешься.
Взмахнул чародей посохом кривым да черным и налетело двенадцать мышей летучих, кровопийц кусучих. И только хотели старца с княгинею закусать на смерть, как вдруг одна за другой падать начали: каждая со стрелою в горле. Когда последняя у ног чародея дух испустила, княгиня лук опустила и молвила:
— Чародей, пришли мы к тебе за пленником. Отдавай по-хорошему.
Но чародей не вразумился. Взмахнул посохом черным и вырос перед Пафнутием столп огненный, вот-вот пожрет его. Тогда старец стукнул посохом крестовидным оземь три раза и вырос столп водяной и затушил огонь, а чародея окатил с головой. Тогда в гневе черном хотел колдун снова взмахнуть кривым посохом, да не вышло. Пафнутий во второй раз стукнул оземь посохом крестовидным и разлетелся посох черный колдовской в щепки мелкие. Взмолился тут чародей о пощаде.
— Эй, прислужник бесов! — Говорит Пафнутий-старец грозно. — Отдавай нам мальца Владимира, и всех тех, кого еще ты тут держишь!
Отвечал чародей с облегчением:
— Так вы за Владимиром? Я молю вас, заберите сего разбойника малого! Я взял его, думал — будет он мне подмастерье. А он называет меня греховодником, испоганил мне книги все, свитки изорвал с заклинаниями, пузырьки с зельями поопрокидывал. Молю вас, заберите от меня напасть эту!
Забрали старец с княгинею Владимира и других пленников из логова чародейского и отвезли в город русский. Там встретились Влалимир с Даринушкой и с бабкою своею. И была радость их несказанная. Взяли Радмир с Пелагеей детишек к себе Ратиборовых, да воспитали их как своих. И была им радость за то великая. А мать богатыря была княжеской чете за матушку.
А Эдуард отплыл к себе в Британию, и там всем рассказывал каков князь русский и как зарубили они с ним змея сорокоголового, да только никто ему там не поверил. Огорчился рыцарь английский, да в землю русскую жить воротился.
Спустя три месяца зимних пришел князь на погост к Батюшке и видит диво дивное! На могилках всех снег лежит, а батюшкина могилка цветами белоснежными вся усыпана!
Отрада и Гордана
В одном селе близ града русского, жил-был крестьянин Прохор: телом дюжий, нравом добрый, хозяйством зажиточный. Жена его уж девять лет как в родах душу Богу отдала. Любил Прохор женушку свою, а после смерти еще паче любить стал. Панихиду о душе ее каждый вечер читал, а после сядет на стул да с супругой беседует. Была у Прохора дочурка Отрада, отцу во всем добрая помощница.
По соседству жила вдова молодая, Красою все звали и не даром. Ликом да станом ее восхищался народ, а сама она — так больше всех. Выйдет во двор: волосы что золото, глаза что сапфиры, щеки что рубины, не идет, а плывет. Год не минул как муж ее помер, а Краса краше некуда. А от чего муж смерть рано принял никто точно и не ведал. Была у Красы дочурка на иждивении, Горданою звали. Лицом хоть не вышла, а характером — в мать.
И вздумалось Красе себе мужа сыскать, да на Прохора глаз положила, и на хозяйство его. И так подмигнет, и сяк поглядит, а Прохор — ни в какую. Вот толстолобый! Решила тогда вдова на хитрость пойти. Прикинулась бедной страдалицей, что и ужинать нечем им с дочерью. Коль замуж Красу не возьмет никто, пропадут. Тогда дрогнуло сердце крестьянина жалостью ко вдове бедной и дочурке ее голодной, но все же решил он их испытать. Говорит Красе Прохор:
— Дочка моя, Отрадушка, помощница мне добрая. Что ни попрошу, все мне принесет и все сделает. Такова ли твоя Гордана?
— Такова, такова! — уверяла Краса. — Примешь нас, горя знать не будешь!
Тогда Прохор молвил ей так:
— Если хочешь, чтоб мужем я стал твоим, то вели своей дочке сделать то, что прошу я. В поле недавно я спиной занедужил. В лесу нашем я знаю растут ягоды красные, для спины целебные. А где ягоды те растут знают только Пафнутий черный да Яга древняя. Пусть наши дочки в лес вместе сходят, ягоды сыщут. Если Гордана к нам отваром из ягод первой вернется, то возьму тебя замуж. Если вместе дочки воротятся, быть свадьбе. А коли дочь твоя припозднится, или же ягоды не принесет, то тогда уж не обессудь. Поразмыслила вдова малость, да и согласилась.
Вечером тем родители дочерям своим наставления давали полезные. Наказывал Прохор Отраде так:
— Ты, дочка, как в лес ступишь, так сразу иди к Пафнутию старцу. Да какую службу скажет тебе сослужить ему, все делай. За то тебе ягоды целебные даст. А к Яге старой ни ногой!
Говорила также и Краса Гордане:
— Пойдешь в лес, смотри, у хрыща старого времени не теряй. А скорее беги к Яге бабке! Ей, что скажет, все сделай! Наказ мой таков.
И выставила Краса дочь свою в ночь. Вошла Гордана в лес дремучий, и скрылась среди чащи сосновой.
А Отрада, утром помолившись Богу, вошла в чащу дубовую. Идя по тропинке знакомой, старца Пафнутия избушку не долго искала. Отворила калитку да во двор заглянула. Во дворе сидят волки семь штук и медведь косолапый. Увидела их да не устрашилась. Схватила метлу и давай двор мести. Волки с медведем только и знают, что с места сходить, дорогу метле уступать. Потом взяла щетку и зверей всех почистила, так что блестеть они стали на солнце. Входит в избу, а там посуда не мыта, пол весь в пыли, похлебка разлита, и хозяина нет. И стала Отрада все драить да мыть, а как завершила, глядит — на пороге Пафнутий стоит.
— Благодарствую, девица! — молвит чернец. — Значит Прохор прислал тебя за отваром из ягод целебных?
— Точно так, отче! — отвечала Отрада. — А еще велел мне отец тебе послужить, как захочешь.
— Ну, первую службу ты уже мне сослужила. Прибралась во дворе, да и в доме. Но есть еще у меня для тебя два других дела. Коль верно все справишь, отвар тебе дам.
— Скажи мне, что за первое дело?
— Вот слушай. Должна ты тайком к отцу воротиться, и, так чтоб не знал он, принесть мне три волоса серых с седой его головы. Без них отвар не сварить мне.
Смутилось сердце девицы. Негодующе старцу сказала:
— Как же могу хоть пыли песчинку у батюшки тайно я взять? Нет, злом добра не узнаешь. Отче, что
