отозвался из кухни.
— Привет. Я думал ты задержишься. Сегодня же у вас посвящение, нет?
Вхожу на кухню и чувствую как при виде знакомой фигуры тепло разливается внутри.
— Мне не захотелось оставаться…
— Устала? — с грустью спрашивает Генри, но я точно знаю, что он рад моему раннему возвращению.
— Нет… Просто не захотела и всё.
— Хм… — хмыкает мужчина, иронично приподнимая бровь.
— Что ещё, за "хм"? А?
— Не захотела остаться в компании с Эриком? На это должны быть веские причины, — вижу тень ликования на его лице.
— Что все носятся с этим Эриком? — меня уже начинают раздражать эти шуточки и намёки о том, что я что-то должна чувствовать к Эрику.
— Забудь, глупость сказал, — видно, что Генри стало неловко от этих слов. Но лицо его озарилось радостью, которая блеснула сначала в глазах и затем выплеснулась румянцем на щёки.
— Как прошёл твой день? — мне хочется побыстрее сменить тему разговора.
— Как обычно, в борьбе с бытовыми мелочами — я героически победил лестницу, душ, несколько раз санузел…
— Ты мой герой!
— Ага… Вот ещё я победил плиту и пару тройку кастрюль. На ужин паста с соусом бешамель.
— Вау, а я думала ты просто разогрел блюдо из доставки… — киваю в сторону коробок, грудой громоздящихся у мусорного контейнера.
— Чёрт, надо было выбирать менее умную жёнушку…
— Мучайся теперь…
Наш шутливый флирт давно стал привычной частью общения, я сама не заметила, как Генри превратился в друга. По крайней мере я его таковым считала. Но в последнее время я стала чувствовать что-то новое, но непонятное для меня. После работы мне хотелось поскорее бежать домой. А в вечер пятницы, когда к Генри приходили "жрицы любви" я отправлялась бродить по пустому и тихому Центральному парку, пока ноги не начинали подкашиваться, а глаза слипаться.
Однажды я вернулась слишком рано и слышала стоны девицы, ЭТА была особенно громкой. Мне пришлось выйти и ждать на крыльце пока она доделает свою работу. Поужинав, мы расположились на диване в гостиной. Я в очередной раз насладилась своим тайным фетишем, запахом Генри, пока пересаживала его из кресла.
— Знаешь, я отвратительно чувствую себя в такие моменты. Терпеть не могу, когда ты мне помогаешь…
Но я знала, что он лукавит. Эти секунды бытовой близости дарили нам обоим чувство уюта и безопасности.
— Я тоже не в восторге, таскать этот старый мешок с костями, — шутливо ворчу.
— Ах-ах-ах, туше, — сеётся мужчина.
— Что будем смотреть?
Выбрали фильм наугад и хохотали до слёз с какой-то ужасной немецкой комедии. Причём мы смотрели её на языке оригинала и безбожно коверкали и передразнивали актёров.
— Аллес гутэ… — басил Генри.
— Даст ист фантастиш… — комично пищала я.
— О, йа, йа, даст из гутэ… Ирина… — вторил Генри.
— Их бин Си Цзиньпин… — я растянула уголки глаз, притворяясь китайским лидером.
— Ах-ах-ах… — Генри покатился со смеху.
Мы умирали со смеха. Генри сидел на своей стороне дивана, на расстоянии протянутой руки, так близко и так далеко одновременно. Я боялась делать какие-то шаги первой, мама учила меня, что мужчина сам должен добиваться женщины. А Генри был слишком воспитан, чтобы предпринимать что-то со своей стороны.
Так мы и жили, снедаемые неясным желанием друг друга. Но сегодня, неожиданно для меня, Генри сказал, чуть охрипшим от смеха голосом.
— Иди ко мне…
Я вопросительно посмотрела на него. Он взглядом показал на место рядом с собой.
— Прямо к тебе?
— Да, если ты конечно не против…
И я была не против, скользнув по дивану я прижалась к его телу, ощущая насколько он худой и хрупкий, как хрустальный, но такой сильный и прочный внутри. Он ни разу не пожаловался на свой недуг, всё переводил в юмор. Генри легонько приобнял меня за плечо, так невесомо, будто мотылек присел.
— Можно? — тихо спросил он.
Я кивнула, потому что от радости к горлу подступил комок. Мы больше не смотрели фильм, хотя и пялились в экран как идиоты. Генри легонько перебирал кончики моих волос, а я слушала гулкие удары его сердца.
— Генри…
— М?
— Как это, заниматься любовью?
— Гхм… — кажется от поперхнулся от неожиданности.
— Знаешь, Ирина, я уже не помню, это было очень давно…
— Но, как же? А все эти женщины… Что приходят к тебе по пятницам?
— Ирина, это что угодно, только не любовь… Почему ты спрашиваешь?
Его голос чуть охрип и обрывался от смущения.
— Покажи мне?
— Ирииина… — он произнес моё имя будто сквозь невыносимую муку.
Я приподнялась на руке и посмотрела в его глаза, в тусклом свете бра они были синими и глубокими, как вода в Гудзоне.
— Ирина…
— Не отвергай меня, я знаю, что ты тоже что-то чувствуешь…
— И поэтому я не могу ТАК поступить с тобой…
— Как?
— Ты же… У тебя же не было мужчин?
— Были…
— Неправда, ты всегда смотришь влево, когда врёшь, — похоже его не так просто провести.
— Ладно, не было, какое это имеет значение?
— Большое. Первый раз должен быть самым прекрасным. Не с жалким инвалидом… уж точно…
— Не называй себя так! — я почти выкрикнула эти слова, будто он оскорбил меня.
— Но так и есть… Я не могу дать тебе того, что ты хочешь…
— Откуда ты знаешь, что я хочу? Что за высокомерие?
— Просто знаю… — он сказал это так тихо, почти шёпотом.
— Знаешь что? Ничеготы не знаешь!!! — от негодования я не могла подобрать слова, чтобы сделать ему также больно, как он мне сейчас. И я просто убежала в свою комнату, глотая слезы.
Глава 5. ВРАГ
Утром я проснулась раньше, чтобы не столкнуться с Генри. Всю ночь я не спала прокручивая варианты действий в голове. Итогом этих мучительных раздумий было решение съехать в ближайшее время. Я даже придумала план, чтобы снимать квартиру с Кьярой. Но моим планам не суждено было сбыться.
Открыв дверь комнаты я наткнулась на коляску, стоящую в коридоре. В ней спал Генри, лицо его было бледным и уставшим.
"Он что просидел так всю ночь?! Это же может навредить ему!"
— Генри, просыпайся!
Он не реагирует
"О боже, только не это…"
С опаской ставлю пальцы на сонную, артерию.
"Пульс есть, фух…"
— Так, соберись, Ира… Не распускай нюни… — звучат в голове слова голосом матери.
— Генри, проснись! — легонько похлопываю его по щеке, кожа мягкая, но немного колючая от щетины. Так хочется задержать руку чуть дольше.
Он открывает глаза, спосоня, не понимая где находится.
— Ты просидел здесь всю ночь?
— Мммм… Похоже на то, — он морщится от боли, пытаясь выпрямить спину.
