— Разумеется, — подтвердил еврей. — Чарли таксебе болтает. Не обращайте на него внимания, мой милый, не обращайте внимания.Бетси — славная девушка. Делайте то, что она вам скажет, Том, — и выразбогатеете.
— Да я так и поступаю, как она велит, — ответилмистер Читлинг. — Меня бы не зацапали, если бы я не послушался ее совета.Вам-то это оказалось на руку, правда, Феджин? Ну, да ведь шесть недель ничегоне стоят. Рано или поздно, это должно было случиться, так уж лучше зимой, когданет охоты болтаться по улицам. Правда, Феджин?
— Совершенно верно, мой милый, — ответил еврей.
— Ты бы согласился еще разок посидеть, Том, —спросил Плут, подмигивая Чарли и еврею, — раз Бет дала тебе хороший совет?
— Я хочу сказать, что я бы не отказался! — сердитоответил Том. — Ну, хватит! Хотел бы я знать, кто, кроме меня, мог бы этосказать, Феджин?
— Никто, мой милый, — ответил еврей, — ниодин человек, Том. Я не знаю никого, кроме вас, кто бы мог это сказать. Никого,мой милый.
— Меня бы отпустили, если бы я ее выдал. Верно,Феджин? — с раздражением продолжал бедный, одураченный, слабоумный парень. —Для этого мне нужно было сказать только слово. Верно, Феджин?
— Разумеется, отпустили бы, мой милый, — ответилеврей.
— Но я ничего не выболтал. Правда, Феджин? —сказал Том, стремительно задавая один вопрос за другим.
— Нет, нет, разумеется, ничего, — ответилеврей, — вы слишком мужественны для этого. Слишком мужественны, мой милый!
— Может быть, это и верно, — отозвался Том,озираясь. — Но коли так, то что тут смешного, а, Феджин?
Еврей, видя, что мистер Читлинг не на шутку раздражен,поспешил уверить его, что никто не смеется; желая добиться серьезного отношениясобравшихся, он воззвал к юному Бейтсу, первому обидчику. Но, к несчастью,Чарли, уже раскрыв рот и собравшись ответить, что еще ни разу в жизни он не былтак серьезен, не смог удержаться и разразился таким неистовым хохотом, чтооскорбленный мистер Читлинг без дальнейших церемоний кинулся в другой конецкомнаты и замахнулся на обидчика, но тот, наловчившись избегатьпреследователей, шмыгнул в сторону, дабы ускользнуть от него, и столь удачновыбрал момент, что удар попал в грудь веселого старого джентльмена и заставилего пошатнуться и отступить к стене, где он и остановился, тяжело дыша, амистер Читлинг взирал на него с ужасом.
— Тише! — крикнул в эту минуту Плут. — Что-тотренькает.
Взяв свечу, он крадучись стал подниматься по лестнице.
Снова раздался нетерпеливый звон колокольчика. Все остальныесидели в темноте. Вскоре вернулся Плут и с таинственным видом шепнул что-тоФеджину.
— Как? — вскричал еврей. — Один?
Плут утвердительно кивнул головой и, заслонив рукой пламясвечи, украдкой дал понять Чарли Бейтсу с помощью пантомимы, что лучше бы емутеперь не смеяться. Оказав эту дружескую услугу, он устремил взгляд на еврея иждал его распоряжений.
В течение нескольких секунд старик кусал свои желтые пальцыи пребывал в раздумье; лицо его подергивалось от волнения, словно он чего-тоопасался и страшился узнать наихудшее. Наконец, он поднял голову.
— Где он? — спросил еврей.
Плут указал на потолок и сделал движение, будто намеревалсявыйти из комнаты.
— Да, — сказал еврей, отвечая на безмолвныйвопрос. — Приведи его сюда, вниз. Тес!.. Тише, Чарли! Успокойтесь, Том!Смойтесь!
Это лаконическое приказание Чарли Бейтс и его недавнийпротивник исполнили покорно и незамедлительно. Ни один звук не выдавал ихприсутствия, когда Плут со свечой в руке спустился по лестнице, а вслед за нимпошел человек в грубой рабочей блузе, который, быстро окинув взглядом комнату,снял широкий шарф, скрывавший нижнюю часть лица, и показал усталую, немытую инебритую физиономию ловкача Тоби Крекита.
— Как поживаете, Феги? — сказал сей достойныйджентльмен, кивая еврею. — Сунь этот шарф в мою касторовую шляпу, Плут,чтобы я знал, где его найти, когда буду удирать. Вот какие времена настали! Аиз тебя выйдет прекрасный взломщик, получше этого старою мошенника.
С этими словами он вытянул из штанов подол блузы, обмотал еевокруг талии и, придвинув стул к огню, положил ноги на решетку.
— Посмотрите-ка, Феги, — сказал он, печальнопоказывая на свои сапоги с отворотами. — Сами знаете, с какого дня они ненюхали ваксы Дэй и Мартин,[35] ей-богу ни разу не чищены!..Нечего таращить на меня глаза, старик. Все в свое время. Я не могу говорить оделах, пока не поем и не выпью. Тащите сюда еду и дайте мне спокойно поесть впервый раз за эти три дня!
Еврей жестом приказал Плуту подать на стол съестные припасыи, усевшись против взломщика, стал ждать.
Суда по всему, Тоби отнюдь не спешил начать разговор.Сначала еврей довольствовался тем, что терпеливо изучал его физиономию, словнонадеясь по выражению ее угадать, какие вести он принес, но это ни к чему не привело.Тоби казался усталым и изнуренным, но лицо его оставалось благодушно спокойным,как всегда, и, невзирая на грязь, небритую бороду и бакенбарды, на нем сиялавсе та же самодовольная, глупая улыбка ловкача Крекита. Тогда еврей, вне себяот нетерпения, стал следить за каждым куском, который тот отправлял себе в рот,и, не скрывая волнения, зашагал взад и вперед по комнате. Но от всего этого небыло никакого толку. Тоби продолжал есть с величайшим хладнокровием, пока ненаелся до отвала; затем, приказав Плуту выйти из комнаты, он запер дверь, налилв стакан виски с водой и приступил к беседе.
— Прежде всего, Феги… — начал Тоби.
— Ну, ну?.. — перебил еврей, придвигая стул.
Мистер Крекит приостановился, чтобы хлебнуть джина с водой,и объявил, что он превосходен; затем, упершись ногами в полку над низким очагомтак, чтобы сапоги находились на уровне его глаз, он спокойно продолжал.
— Прежде всего, Феги, — сказал взломщик, —как поживает Билл?
— Что! — взвизгнул еврей, вскакивая со стула.
— Как, неужели вы хотите сказать?.. — бледнея,начал Тоби.
— Хочу сказать! — завопил еврей, в бешенстве топаяногами. — Где они? Сайкс и мальчик! Где они? Где они были? Где онискрываются? Почему не пришли сюда?
— Кража со взломом провалилась, — тихо сказалТоби.
