– Ах, уверена, он все поймет правильно, – заверяет меня Кери, – ведь в твоей профессии без везения ничего не добьешься: надо ловить удачу. Уверена, Коннор у себя в Голливуде проявляет максимум изобретательности.
Не решаясь даже свободно вздохнуть и расправить плечи, поглядываю на злыдню подругу – та как ни в чем не бывало выпивает следующий стакан воды. Кери вливает в себя галлон за галлоном – удивительно, что она до сих пор не захлебнулась. Любая на ее месте давно бы уже утонула или, в крайнем случае, раздулась, как пляжный матрас. Ну почему природа никогда не поступает по справедливости с нами, женщинами с нормальной жировой прослойкой?
– На что это ты намекаешь? – раздраженно спрашиваю я.
Та сидит и, нагло улыбаясь, смотрит на меня; тут возвращается Мег с большим размытым пятном на канареечном свитере.
– У него все замечательно, Энджел, – отвечает подруга, – особенно с тех пор, как Трули получила роль в рекламе «Доктора Пеппера». В подобных документальных фильмах обязательно надо показывать успехи и достижения, иначе их просто никто не станет смотреть.
У меня чесночная лепешка в горле застряла.
– При чем здесь «Доктор Пеппер»? Откуда ты знаешь про эту рекламу?
Кери задирает остренький лисий подбородок (только обладателям остреньких лисьих лиц приходит в голову так задирать подбородок) и многозначительно улыбается. Мег вдруг опускает глаза и принимается невозмутимо расчленять луковые вафли бхаджи с отрешенностью нейрохирурга за операционным столом.
– Откуда я знаю? – переспрашивает Кери, спокойно снося мой пытливый взгляд.
– Да, интересно, откуда? Я тебе ничего не говорила про «Доктора Пеппера». По правде говоря, я сама ничего не знала об этой дрянной рекламе. Так, интересно знать, с чего это вдруг ты разразилась потоками информации, как фонтан знаний?
Это все из-за пива. Мне вообще больше трех бутылок пить нельзя: сразу становлюсь придирчивой и подозрительной – совсем как Кери, когда она трезвая. Ну и вот, после пары бутылочек «Тайгер бир» мне этот разговор начинает не нравиться – и не только из-за того, что от постоянного ерзанья трусы врезались в одно место, как велосипедное колесо в канаву (с трудом мне дается этот разговор об ухажерах и любимцах).
– Электронная почта, – многозначительно надувает губки Кери, выдержав очередную паузу.
У нее вообще паузы исполнены смыслом – того и гляди разродятся каким-нибудь феноменом.
– Получила от Коннора сообщение.
– Несколько сообщений, – уточняет Мег, со знанием дела кивая головой.
Сглотнув ком в горле, гордо задираю подбородок – не остренькую лисью мордочку, как у некоторых, но достаточно крепкий, чтобы держать мое лицо там, где ему и полагается быть.
– Сообщение? И с каких это пор вы с моим женихом стали такими заядлыми друзьями, что даже переписываетесь? Очень подозрительно.
Я ревную. С чего это вдруг? Ну, подумаешь, перебросились несколькими байтами электронной информации. Хотя у него хватило наглости рассказывать Кери то, чего даже я не знаю. Вот если бы они обменивались настоящими письмами с почтовыми марками и слали бы их через всю Атлантику, я бы, наверное, имела все основания нервничать, так почему бы мне не заволноваться из-за нескольких – заметьте, нескольких – электронных сообщений? По-моему, я вполне вправе это сделать. Черт бы побрал этот технический прогресс, от него ничуть не легче.
– Да не кипятись, подумаешь, – снисходительно цыкает Кери, похлопывая меня по руке, как надувшегося карапуза.
Креплюсь, стиснув зубы, и вытаскиваю руку из-под накрашенных когтей подруженьки.
– Что ты заводишься из-за какой-то переписки, ерунда все это, – продолжает она. – Ты же знаешь, что мы с Коннором дружили еще…
– Когда меня и в помине не было. Да-да, можешь не напоминать.
– Так что глупо вести себя как взбалмошная ревнивая девица. Ты же сама сказала, что он тебе не жених, и ты вообще не решила, выходить ли замуж. Определись, наконец. Нельзя жонглировать терминами по своему усмотрению.
Мег переводит взгляд с Кери на меня и утыкается водянистыми зелеными глазами в тарелку бхаджи. Пристально смотрю на одну из моих двух лучших подруг: ну и язычок же у тебя, с таким и гадюка удавится.
– Да я вовсе не ревную, – спокойно отвечаю ей, не считая нужным комментировать последнее замечание. – Просто это странно, и только. Ты мне не говоришь, что вы общаетесь, он не говорит; вы никогда раньше не переписывались.
– А он никогда раньше не уезжал на другой конец света, – парирует Кери. – И, между прочим, ты тоже про Дидье умолчала. Так что же тебе не нравится?
Снова пытаюсь переменить положение; трусики так глубоко врезались – нет сил терпеть.
– Ничего, просто…
– К тому же он пишет не мне одной: тебе он тоже сообщения шлет.
Киваю. Шлет, конечно, но не так уж и часто. Мне больше нравится слышать его голос, чем исправлять ошибки на экране монитора. И что тогда ему мешает переписываться еще с кем-нибудь, с Мелиндой Мессинджер, скажем, или с Дженнифер Лопес, или со всей женской труппой «Спасателей Малибу»? (Я же говорила, мне от пива всякий бред в голову лезет.)
– Впрочем, то, что Коннор пишет мне, несколько отличается от того, что получаешь ты, – добавляет она, встряхнув челкой.
Я даже успокоилась. Ну конечно, как же иначе? В его сообщениях всегда чувства: он любит, скучает, хочет увидеть мою улыбку и обнять меня. На том вся эротика и заканчивается. Это вам, конечно, не Пэмми и Томми Ли, но кто знает, когда Старшему Брату вздумается влезть в твою переписку и от души посмеяться над твоими откровениями. Короче говоря, письма Коннора не горячий материал для «Плейбоя», зато в них много ласки – сомневаюсь, что Кери получает что-нибудь в этом роде.
– В том смысле, что твои – уже отредактированная версия, – фыркает та, откровенно насмехаясь. – Не думаю, что он решил сохранить нюансы про Феррари и девочек, про горячие ванны и прикольное звездно-полосатое бикини Хани-Милашки.
Чувствую, ярость закипает, а от унижения даже щеки раскраснелись.
– Какое еще звездно-полосатое бикини? – вне себя от злобы шиплю я. – Что там еще про девочек, на что ты намекаешь?
Сижу, а руки под столом сами собой в кулаки сжались. У Мег так вообще глаза на лоб полезли, вытаращила их на пол-лица.
– Не понимаю, о чем ты, – пожимает плечами Кери.
– Нет, ты все прекрасно понимаешь. Ты так про общение сказала, будто подразумевала что-то нечистоплотное. И мне очень интересно, что бы это могло означать.
Я даже раскричалась – так зло берет; над губой капельки пота выступили, а в груди так и жжет, будто несварение. Только не в желудке, а на сердце. Ох, как тяжело. Так кровью и обливается.
