Передаю через стол поднос с чатни – нашу третью порцию – и свежую корзинку горячих лепешек. Сидим в любимом индийском ресторанчике за углом. Толстушка, как обычно, пустилась в гастрономическое путешествие по Индии, а наша более хрупкая подруга клюет как птичка, выбирая из меню то немногое, что не было жарено в масле: отварной рис, чапати, салат-латук и, пожалуй, само меню. Мег отламывает кусочек поппадума, щедро накладывает на него ложкой чатни из манго и маринованного лайма и, широко разинув рот, откусывает порядочный кусок. Ломтик приправы падает на золотисто-зеленую скатерть, забрызгав все вокруг клейким оранжевым сиропом и чудом не запачкав рукав бледно-розового кашемирового джемпера Кери, оканчивающегося где-то в области диафрагмы. Мы с Мег называем его парашютом.
– Готова поспорить, монсеньор Лафит не ужинает в паршивых забегаловках наподобие этой. Сидит сейчас в «Девоншире» и смакует коллекционное шардонне под равиоли из лобстера, – ворчливо подначивает Кери, с неприязнью косясь на нашу прожорливую подруженьку.
– Брось. Он бы правое яичко отдал, лишь бы сидеть здесь с нами и кушать это душевное кацу.
– Сомневаюсь. – Кери подцепляет ноготками длинный рыжий волос, нечаянно оказавшийся на рукаве ее дорогой обновки. – Меган, будь добра, перестань линять. Девушке это не к лицу, ты же не пудель.
Та принимает волос, хихикая, водружает его обратно на голову и вновь принимается за чатни. Посмотришь на них – и смех и грех. Что-то подруги мои сегодня не на шутку развоевались; уже три часа ходим по барам, а они никак мирно усидеть не могут: то одна другую подначивает, то другая ее подкалывает – сидишь с ними как на иголках. Не понимаю, что я здесь забыла?
– Ух, откуда только руки растут, – недовольно пыхтит Мег, прерывая мои тягостные раздумья. – Надо же, свитер обляпала. Ну и видок у меня теперь: будто попугай обгадил. – С большой неохотой отставляет тарелку в сторону и встает из-за стола, покачивая отливающей медью кудрявой шевелюрой.
– Я в дамскую комнату, девчонки. Хочешь, сблюю за тебя, чтобы лишний раз не беспокоиться? А, Кери?
Та сглатывает крохотную порцию риса и глумливо скалится:
– Пойди, золотко, погуляй. Тетям поговорить надо. Умница, хрюшка.
Удивленно выслушав перепалку подруг, молча возвращаюсь к своему карри. Но тут Кери решается продолжить беседу.
– Итак, Энджел, прими заслуженные поздравления, – улыбается она.
– По поводу?
– С тем, что заполучила знаменитейшего Дидье Лафита на интервью. Надо понимать, ты ведь к этому стремилась?
– Хм… Стремилась, конечно, и, тем не менее, о результатах пока говорить рано.
Подперев рукой подбородок, подруга склоняется поближе и говорит вкрадчиво:
– Какой ужас, милая моя, неужели он отказал?
– Нет, просто я не спрашивала.
– Прошу прощения, я не ослышалась? – Она пристально вглядывается в мое лицо. – Ах да, вы даже не встречались. А я-то думаю, что-то мне все это подозрительным кажется.
Отрицательно качаю головой, ни на минуту не прекратив жевать курицу, – сколько же они перца всыпали! Немного покопавшись в бумажнике, извлекаю визитку Дидье.
– Вот, пожалуйста, полюбуйся.
Кери зажимает карточку своими накрашенными ноготками на тонких, как пинцеты, пальцах и молча рассматривает.
– Так-так, надо полагать, с таким доказательством не поспоришь. Не устроить ли тебя в «Звезду»? Ты можешь оказаться ценным сотрудником.
Снисходительно улыбнувшись, забираю визитку.
– Почему же в таком случае ты его не пригласила?
– Не так-то это просто, – объясняю ей. – Все немного запутанно, да потом еще усложнилось – короче говоря, не было удобного случая.
Кери меняет позу, опершись теперь уже на другую руку и выставив грудь над столом.
– У тебя было свидание со звездой международной величины, которую тебе очень хотелось пригласить на свою передачу, и вдруг не представилось случая? Я правильно поняла?
Киваю:
– В общих чертах.
– А может, – с ехидной усмешкой продолжает Кери, – он тебе нужен для других целей? В личном плане?
При этих словах я чуть карри не подавилась, а оно и так жгучее.
– Ага, смотри-ка, сразу покраснела, – подзуживает Кери.
– Ничего я не покраснела. – Кашель так и разбирает, не продохнуть. – Уф, чуть насмерть не подавилась. Надо же было столько перца бухнуть.
– Неужели?
– Да, – обиженно огрызаюсь, жадно прихлебывая воду.
– Кстати, а ты ему сказала, что помолвлена?
– Нет. Об этом разговор не заходил. К тому же я не помолвлена, а только думаю. Надо различать.
– Ну конечно.
Меня уже раздражает ее всезнайство.
– Синичка в руках, теперь дело за журавлем… Надеюсь, он хотя бы в курсе, что у тебя есть кто-то постоянный?
Нервозно тереблю салфетку.
– Нет, мы об этом не разговаривали.
Информированность Кери достигла библейских масштабов. Избегаю ее недоуменного взгляда.
– А у него есть подруга?
– Да. Скорее всего. У таких мужчин всегда кто-то есть.
– У каких «таких»? Обольстительных французских певцов с крепкими ягодицами?
Вздыхаю.
– Послушай, Кери, если ты помешана на сексе, это еще не значит, что все остальные тоже. Я вполне способна поддерживать платонические отношения с человеком, чья мать дружит с моей матерью. Вовсе не обязательно заваливаться с ним в постель.
Всплеснув руками, подруга будто оправдывается:
– Ну что ты, что ты, я ничего такого и не имела в виду. Надеюсь, Коннор тоже все понял правильно?
Как ненавистна мне краска стыдливости, которая чуть что – даже когда я ни в чем не виновата – заливает лицо.
– Так значит, Коннору ты ничего не сказала? – продолжает Кери, придвигаясь еще ближе.
Все тереблю несчастную салфетку: то сверну, то разверну.
– Ну не то чтобы не сказала. Видишь ли, я хотела… Только ведь ему не дозвонишься, а когда нам все же удается переброситься парой слов, уже не до этого. Он очень занят на съемках…
Умолкаю на полуслове. Дело в том, что не далее как этим утром мы с Коннором разговаривали целых пятнадцать минут, а я так и не набралась мужества перевести разговор на тему своих светских похождений. У него было отличное настроение: Трули прослушивалась на съемки какого-то рекламного ролика – кажется, что-то связанное с восковой эпиляцией или клиникой, где делают лоботомию, – и если ей дадут роль, фильм Коннора сразу получит мощную раскрутку. Он был настолько воодушевлен и горд, что я так и не решилась перехватить у него миг триумфа. К тому же на заднем плане резвились и визжали какие-то девицы, и мне стало обидно и жаль себя, даже губы задрожали – чуть не расплакалась. Вся радость вдруг улетучилась, как воздух из лопнувшего шарика. Мне хотелось вскочить на самолет и силой притащить своего парня обратно, ну а в крайнем случае остаться жить там, в отеле для покинутых всеми неудачниц, в номере без телевизора на случай дебюта Трули и ее замечательного бюста.
