воскресенье венчаемся.
— Венчаетесь?! — восторженно захлопала она в ладоши. — А где?
— Да сами ещё толком не знаем. В области где-то, в деревне. Но можешь считать себя официально приглашённой. Придёшь?
— Ну ты спросил! Конечно приду… — она замолчала, видимо, не зная, что ещё сказать. — А хотите, я вам Киев покажу?.. Или я уже достала вас вконец, завалила сюда невовремя? Я тут часто бываю, почитать, просто посидеть…
— Нет-нет, Белова, всё в порядке, — опять вступила в разговор Катя. Она почувствовала себя неудобно, как будто они прогоняют Вику. — Конечно, это было бы здорово… А сама ты что сейчас в Киеве делаешь — у тебя ведь каникулы?
— Практика. В библиотеке Лавры. И не так просто устроиться было, между прочим… Так поехали? Давайте, я вас сначала к Золотым воротам отвезу, а оттуда — к Софии и на Владимирскую горку. А ещё я вам могу такую экскурсию по Лавре устроить! Когда нет никого: у меня пропуск круглосуточный.
Катя подала Андрею знак глазами, и все трое направились к выходу.
— А кто ещё у вас будет? На свадьбе, в смысле.
— Да никого почти. Однокурсница моя с мужем — они в Киеве сейчас живут, всё нам и устраивают. Ну и знакомый наш один, с того лета ещё, на Кавказе. Всё.
В список гостей Сергей Анатольевич попал случайно. В мае он был в Москве в командировке и разыскал в общаге Андрея. И как тот ей потом рассказывал, после второй кружки в «Пльзени» они перешли на «ты», к концу четвёртой исчерпали запас воспоминаний, а на середине пятой Андрей не выдержал и спросил-таки про «жену». В ответ на что последовало: «Ну только не говори, что я это зря!»
— С того лета? — глаза у Вики округлились, и она перешла на громкий шёпот. — Катерина Максимовна, так у вас, значит… весь десятый класс…
— Ну да…
Катя почувствовала, что опять краснеет. С кем она сейчас разговаривает? Со своей бывшей ученицей? С одноклассницей будущего мужа?
— Вот что… Белка, — она впервые обратилась к ней по прозвищу. — Зови-ка ты меня Катей. И на «ты».
— Как будто мы с вами… с тобой — подруги, да? — глаза её заблестели. — А ты знаешь, девочки в классе с самого начала сплетничали, что Андрей в тебя тайно влюблён. Ещё в девятом классе. Как в первый раз на линейке увидел, так прям аж рот раскрыл!
— А ты знаешь, — Катя взяла её под руку и доверительно понизила голос, — я ведь его однажды приревновала к тебе. В самом начале, когда ты — помнишь — в кинотеатре к нам прицепилась. Ох и злая же я на тебя была…
— Что, правда?! Эх, тогда бы знать… Катя, а раз мы подруги сейчас, можно, корону твою на венчании я держать буду?
Старая, покосившаяся слегка деревенская часовня походила на небольшую избушку без окон, утонувшую с трёх сторон в пышных, чуть не в рост человека, зарослях кладбищенской крапивы. Андрей стоял в задумчивости у крайней могилы, оставленный другими членами их небольшой группы. Небо чертили ласточки, со стороны деревни доносился то и дело заливистый перебрёх собак. По истрескавшейся от жары глинистой площадке перед входом вереница утят прошествовала вслед за мамашей в направлении озера, зеркальная гладь которого отражала лубочные завитки плывущих в синеве облаков…
Он опустил глаза на покрытую мхом могилу. Деревянный, рассохшийся от времени крест покосился, на прибитой к нему проржавевшей жестяной табличке не разобрать ни имени, ни дат… Кто похоронен здесь? Возможно, где-то поблизости всё ещё живут его внуки или правнуки. А может, никто и не помнит уже, кем был этот человек, как звали его… Будет ли кто смотреть за их с Катей могилами? Их дети — если они у них когда-нибудь будут. И не разъедутся кто куда, по городам и весям… А потом — такие же безымянные холмики, интересные в лучшем случае лишь будущим археологам. Да и то вряд ли…
Из двери часовни появился Павел, забрал у него кольца и опять скрылся внутри — они с «Лоренцо» возились там уже минут двадцать, если не все полчаса. Кольца были старые и какой-то совсем низкой пробы, оставшиеся от Катиных бабки с дедом. На новые у них просто не было денег… Андрей бросил последний взгляд на могилу и отвернулся к озеру. Катя с Наташей хихикали о чём-то в сторонке, поглядывая за резвящейся неподалёку Ксанкой. Судя по суетливым движениям, непоседа пыталась ловить кого-то в высокой траве… Сегодня его невеста казалась ему ещё красивее, чем обычно — в расшитой узорами блузке, по спине веером рассыпались разноцветные ленты… Но так ведь оно, наверно, и должно быть…
— Сергей Анатольевич, я не могла поверить своим глазам. Андрей всегда был таким тихоней — в отношениях с девушками, я имею в виду.
— Да что вы говорите, Виктория Леонидовна. А мне он тогда совсем другим показался…
Белка предусмотрительно отвела своего собеседника подальше, но неверно выбрала направление — и слабый летний ветерок доносил обрывки их разговора.
— И что, никто не догадывался даже?
— Ну как вам сказать… Многие, я думаю, подозревали что-то: такая зацикленность друг на друге. Но без каких-то более веских оснований…
Сплетники, подумал он. Маме родной косточки перемоют, в порядке светского трёпа. Однако, выходит, не так уж и мастерски они конспирировались, как сами думали… «Кузнецов, опять у тебя музыка допоздна играла. Сколько можно повторять?» — «Извините, Катерина Максимовна, зачитался…»
Наконец, всех позвали внутрь… Слабые огоньки лампадок перед иконами, чуть колышущиеся по стенам полутени от двух расписанных серебряной краской свечей… Полузабытый, откуда-то из детства, когда бабушка брала его с собой в церковь, запах ладана… И это новое, странное ощущение холодного металла на безымянном пальце правой руки. К которому он, наверно, привыкнет скоро настолько, что перестанет замечать совсем… Андрей скосил глаза на Катю. Его почти уже жена, казалось, тоже была зачарована этим древним таинством. Взгляд отрешённый, как на ликах православных святых… Умеют же попы обставить всё так, чтобы запомнилось на всю жизнь…
С застеленного расшитым рушником стола «Лоренцо» поднял первую из двух изукрашенных самоцветами корон.
— Вінчається раб Божий Андрій рабі Божої Катерині в ім’я Отця, і Сина, і Святого Духа. Амінь…
Shikata ga nai
Под спокойной, лишь изредка вздрагивающей от стремительных прыжков водомерок поверхностью озера лениво шевелили плавниками две рыбы. Катя рассеянно следила за их безмолвным танцем, сидя у самого берега, в редкой тени склонившейся
