Город, который в 928 году венгры предали огню, был восстановлен в начале правления Гуго. Его обнесли новой, более широкой крепостной стеной. Епископы и аббаты крупных монастырей, которые часто приезжали в столицу по своим делам, строили и перестраивали свои celle, curtes церкви, посвященные святому покровителю, резиденции, где епископ или аббат останавливались в столице. Celle и curtes получали название от резиденции епископа или аббата, который построил их — церковь святого Амвросия, церковь Евсевия de curte Vercellina и т. д. Таким образом, в какой-то мере столичные строения являлись символическим отображением государства.
Самым высокопоставленным сановником в Итальянском королевстве был граф дворца, но со времен первых королей сохранилось очень мало имен людей, которые занимали эту должность. До нас дошли сведения только об одном графе дворца — о графе Манфреде Миланском, который сохранил свою должность и при Гвидо, и при Арнульфе (в 894 г.). После того как он заплатил жизнью за свою вторую измену в 895–896 годах, при Ламберте, графом дворца стал Ансельм. При Беренгарии I эту должность занимали Сигифред и Ольдерих, и оба плохо кончили. От двух периодов пребывания у власти Людовика Прованского сохранилось упоминание об одном графе дворца, уже упомянутом Сигифреде, а имена людей, занимавших этот пост при Рудольфе, не сохранились.
Длинный и, возможно, полный список людей, занимавших должность графа дворца, сохранился со времен правления Гуго и Лотаря: Гильберт, Сансон, Сарилон, Губерт, Ланфранк. Однако с приходом к власти Беренгария II список вновь прерывается. Общеизвестным фактом является то, что в основные обязанности графа дворца входило руководство королевским трибуналом, который управлял судебными органами всего государства, контролировал суды на местах, осуществлял высшее руководство над дворцовой правовой палатой, назначал судей и писцов, защитников (advocati) церквей и монастырей, опекунов вдовам и сиротам. Он исполнял свои обязанности в королевском дворце в Павии или же ездил по стране в сопровождении королевских судей и писцов.
В королевствах каролингской и посткаролингской эпохи графы дворца, помимо всего остального, выполняли важные руководящие функции управления государством, но вряд ли Гуго, столь недоверчивый и осторожный, предоставил бы своим графам дворца свободу действий.
Гораздо большей свободой и автономией пользовались маркграфы, находившиеся вдали от столицы и от королевского надзора. Этой автономией не пользовались только те, кто передавал маркграфство по наследству от отца к сыну, считая ее независимым княжеством. Заметим, например, что уже в самом начале правления Гуго Вьеннского Винкерий, маркграф Истрийский, стал главным действующим лицом весьма показательного эпизода. В 933 году венецианцы совершили на территории, подпадавшей под его юрисдикцию, проступок, который, по его мнению, ущемлял его права как правителя. Принятые Винкерием по этому поводу меры шли вразрез с привилегиями, которые Гуго предоставил венецианцам в 927 году: конфискация имущества у венецианцев и у патриарха Градо, а также у епископов Торчелло и Оливоло, вовлеченных в это дело, захват кораблей, налоговый произвол и даже убийства — все это закончилось тем, что венецианский дож запретил жителям Венеции торговать с Истрией. Эта мера повлекла за собой столь серьезные последствия, что маркграф Винкерий обратился к посредничеству патриарха Градо для заключения мира.
Патриарх поехал в Венецию и провел с дожем Петром II Кандиани переговоры, в результате которых в Венецию отправился сам маркграф Винкерий в сопровождении епископов Иоанна из Полы и Фирмина из Читтановы, а также многочисленных представителей истрийских городов. Они признали свои ошибки, пообещали от имени епископов и населения разных городов Истрии соблюдать имущественные права патриарха, епископов Торчелло и Оливоло, выплатить все старинные долги истрийцев венецианцам, поддерживать пошлины и налоги в установленных рамках, не чинить никаких препятствий морским перевозкам. Кроме того, они обязались «в случае, если король прикажет совершить против венецианцев какое-нибудь зло», сразу же предупредить венецианских купцов, чтобы они могли невредимыми вернуться на родину. Это последнее обещание достаточно сложно сочетать с обязательством неукоснительно выполнять королевские приказы. Процесс переговоров свидетельствует о том, что маркграф мог общаться с иностранными властями и заключать с ними договоры без ведома короля. Однако нужно учитывать, что Гуго намеревался урезать эту автономию и сосредоточить в собственных руках руководство всеми государственными делами.
Лишь немногие во время правления Гуго — и его предшественников — удостоились высокого звания советника (consiliarius). Гвидо пожаловал это звание Манфреду, графу Миланскому, маркграфу Анскарию, епископу Гвибоду, графу Ливульфу. Ламберт удостоил этой чести только двоих: графа Радальда и графа Абруццо Аццо. Напротив, Беренгарий значительно увеличил количество советников: в их ряды попали Вальфред, граф Веронский, Эгилульф, епископ Мантуанский, некий Рестальд, маркиз Анскарий и граф Сигифред, епископ Виченцы Виталий и граф Веронский Ансельм, маркграф Ольдерих, граф дворца, граф Гримальд, граф Гунтарий. При Людовике III в числе советников значились граф Валансьена Адалельм, епископ Комо Лиутард, граф дворца Сигифред, маркграф Иврейский Адальберт. При Рудольфе звания советника удостоились архиепископ Миланский Ламберт, епископ Пьяченцы Гвидо, епископ Тортоны Беато, Эрменгарда Иврейская, маркграф Бонифаций. Гуго пожаловал это звание Адальберту, епископу Бергамо, Нотхерию, епископу Вероны, Сигифреду, епископу Пармы, графу Сансону, архиепископу Хильдуину, епископу Пьяченцы Гвидо. Однако нет никаких указаний на то, что эти советники заседали в каком бы то ни было королевском совете. Более того, создается впечатление, что звание советника присваивалось случайным образом и не подразумевало под собой никаких точных полномочий. А вот тайные советники (auricularius) имели достаточно четкие обязанности. Этого звания при Беренгарии I удостоились епископ Брешии Ардинг, епископ Пьяченцы Гвидо, а также епископ Пармы Айкард.
В отличие от королевского совета, оживленную и активную деятельность развивала королевская ассамблея. Ее традиции складывались веками, и ее участники оказывали сопротивление и навязывали свои условия не одному королю и не одному императору.
Согласно правовым нормам, состав ассамблеи не должен был измениться со времен последних Каролингов, но от бесконечного числа собраний, проведенных ею при итальянских королях, не сохранилось ни одного протокола, ни одного списка участников. В ассамблеях должны были принимать участие архиепископы, епископы, аббаты, маркграфы, графы, королевские вассалы, королевские судьи со всех районов государства, но на деле, скорей всего, постоянно в заседаниях участвовали не все жители территории к югу от Апеннин и далеко не всегда.
Со стародавних лангобардских времен прерогативой созыва ассамблеи пользовался сам король, исключая периоды междуцарствия, когда ассамблею, на которой должно было произойти избрание нового короля, собирал самый старый из герцогов или герцог Павии. В эпоху франков законный наследник усопшего короля, который на деле сразу же перенимал власть от отца, сам созывал ассамблею, где утверждалось его наследственное право. С 888 года ассамблея не раз собиралась для избрания короля, и можно предположить, что ее созывал самый влиятельный представитель правящей группировки, приглашая ее участников утвердить избрание короля, пришедшего к власти силой, — как Гвидо, или назначенного во время предварительно проводившихся переговоров — как Людовик, Рудольф, Гуго. На этом основывалось предубеждение о присущей ассамблее свободе собраний и ее независимости от королевской воли. С таким положением вещей покончил Гуго, сославшись на старинную королевскую прерогативу, однако эти решительные меры удались ему не вполне, поскольку ассамблея 945 года была проведена, разумеется, отнюдь не по его инициативе.
