кто-то наблюдает. Я быстро оглядел толпу, и даже заглянул за грань, но мои предчувствия не подтердились.
* * *
Утром, когда все были разбужены и подняты на ноги, я отправился к местному аптекарю. У него, безусловно, должны были храниться травы и настои от болезней. Я купил несколько простеньких мазей, пару трав, разные порошки, поскольку в дороге толочь какие-то вещи крайне неудобно, и пару микстур.
Затем я достаточно долго слушал ор нашего капитана Сорга о том, что отлучаться из казарм без разрешения нельзя, и у меня едва хватило сил не набить ему морду.
Нас не перевозили в шлюпках, а корабль подошел прямо к пирсу, и солдаты поднимались по трапу. Я подивился мастерству капитана, так точно поставить корабль, и закрепить с двух сторон якорями, что бы он никуда не двинулся с места, это дорогого стоило.
Судно было полно оружия, провизии, и людей. Это был линкор «Регент», несущий на борту более сорока крупнокалиберных орудий, гордость лассонеского флота. Таких как этот корабль в распоряжении Агетера Кальгона было не более пяти, и еще две гигантских шестидесяти пушечных плавающих крепости. Сейчас они должны были отплывать из бухты Айрис, где стоит город Коргед, на них перевозили всю кавалерию. Вообще в порту было очень много кораблей, и на все отправляли людей. Много торговцев подписали соглашение на беспошлинную торговлю, где их корабль в случае войны становился собственностью короля, и сейчас эти ребята остались без работы и без посудин. Каждый из них надеялся, что корабль не будет потоплен, но мелкие торговые суда в баталиях нередко становились собственностью противника.
Нас всех загнали не в трюм, как было обещано, а на нижнюю палубу, где все было в гамаках и лежанках. В таких условиях, на перегруженных кораблях было тесновато, а ведь потом нас ждал еще сложнейший переход по нетающим льдам Тормондского моря, в обход великой гряды Дейтерских гор. Надо сказать, что на холодном полуострове, который был в полтора раза больше всего государства Ласса, было много неизученных мест, и Дейтеры относились именно к ним. В основном Артанийцы на холодном полуострове не жили, поскольку там почти все время была зима. Они строили большие города в районах потеплее — в Дегтамере и на плоскогорье Герел-гид, где, правда, все равно было ужасно холодно. Сложные климатические условия сделали из этой расы неукротимых воинов и магов.
Артания управлялась шестью баронами, которые периодически воевали между собой. Многие не любили эту страну за постоянные войны и конфликты, которые она сеяла вокруг себя, но кто не совался в глубь этих холодных земель, загнать артанийцев в угол ни у кого не получилось.
Мы рассчитывали на успех благодаря эффекту неожиданности. Планировали вроде как разорить пару деревень, отхапать крупный город, и спокойно уплыть восвояси. По крайней мере, нам так рассказал один из генералов, который плыл с нами на корабле. Он, конечно не упомянул, что Лассонесский король планирует дорого продать захваченные земли артанийцам, пользуясь тем, что у них беспорядок в совете.
Про завтрак для солдат, конечно, все благополучно забыли, и еду нам принесли только к обеду. Когда рядом с Гексом поставили маленькую похлебку, он посмотрел на меня с улыбкой. Да, такому как он подобной тарелочки было явно мало — проглотит и не заметит.
— Возьми мою, я не очень хочу есть.
— Поешь, у нас будет тяжелый путь.
— Мне нужно сначала к качке привыкнуть. Так что съешь, иначе пропадет.
— Я бы рад, но у тебя в тарелке какай-то странный лист салата. Мне кажется, на нем вырезано твое имя.
Я вытащил из тарелки и прочел вырезанную надпись. «Эстуриав, я иду за тобой па следу» гласила надпись.
— Что за бредни, кто меня преследует и пишет об этом на овощах? Схожу на камбуз, посмотрю.
Конечно, я не собирался показываться на камбузе, поскольку было ясно, что преследователь прятался не там. Скорее всего, он был здесь, на нижней палубе, и каким-то не постижимым образом сумел незаметно поставить похлебку прямо мне под нос. Хотя в этот момент глаза у меня были закрыты. Внимательный осмотр пространства вокруг себя говорил только об одном — здесь было бесполезно искать обыкновенными методами. Скрывающийся был очень хитер, если сумел сначала выкрасть одну из похлебок, затем лист салата, нож чтобы вырезать надпись, и, наконец, незаметно внести тарелку с едой сюда, поставить перед моим носом и вновь исчезнуть. Ког бы меня убил, узнай он, что я был недостаточно бдителен, и меня так легко обнаружили. Если это артанийцы, то возможно весь наш план окажется под угрозой. Взгляд за грань — и ничего примечательного. Нет, и магией здесь толком не воспользуешься, слишком много людей вокруг.
Поставив себя перед вопросом, «а что бы я делал на месте преследователя?», говорил одно — если он шел сразу за разносчиком еды, то должен был найти люк, ведущий в трюм. Я прошел дальше — крышка была не заперта, и открывалась легко. Что же, сейчас я узнаю кто ты.
Но спустившись в это царство крыс, ящиков и сырости я понял, что и здесь все было не просто — спрятаться можно было где угодно. Но здесь могла помочь и магия. Я сразу увидел, где прячется мой преследователь, и обнажил на всякий случай меч.
Резко выпрыгнув вперед, я повернулся с мечом влево, с занесенной для заклятия рукой. Но передо мной сидел ребенок, одетый в теплые одежды артанийского покроя и тихо ел ту же гадость, что и мы. Это был Ланс Бренн, воришка из порта.
— Проклятье! Что ты здесь делаешь!?
— Я пошел за настоящим героем, чтобы прославиться в битвах, — отчеканил мальчуган.
— С чего ты взял, что я герой!? Я не…
— Во-первых, ты скромен, как истинный герой, во-вторых, ты щедр, в-третьих, ты силен, раз сломал руку здоровяку. Я сам видел. В-четвертых, ты прибыл в город за два дня до войны, и…
— Откуда ты все это взял? Чушь полнейшая! — я начинал выходить из себя, — Мог бы я тебя отправить обратно, непременно отправил бы. Да, и мое имя пишется совсем не так, как ты его написал. Откуда ты вообще умеешь писать…
— А в-пятых, ты одет как крестьянин, а в рюкзаке у тебя другая одежда, и хоть этого пункта не было в книгах о героях, это тоже говорит в твою пользу.
— Откуда ты всё это взял?
— Из книжки про героев, я тебе рассказывал…
— Запомни, каждый герой ищет свою принцессу. А у меня нет принцессы, значит я
