и стал всматриваться в знакомое лицо. Ничего не изменилось, она была все так же прекрасна, как и прежде. Ее тонкие черные брови дернулись вверх, так же, как и при первой нашей встрече.
— Арна…
— Я ждала тебя. Ты изменился, только глаза остались прежними.
— Но…
— Не спрашивай. Ты ведь знаешь природу моих снов.
— Арна, я…
— Ты наглец, — произнесла она задумчиво.
— Я люблю тебя, — договорив фразу, обнял ее, прижал к себе, — Я хочу взять тебя…
— Я согласна, — прошептала она, понимая, какие слова должны сорваться с моих губ.
Эпилог
Из архивов Храма неба.
Записи Арны Одан о своей жизни.
…, когда мы выбрались из ледяных оков царства Хлотаса, маршрут, который выбрал Гол в путешествии к моей тетушке на остров Сллслосар, где я живу ныне и пишу эти строки, показался мне необычным. Мой любимый для начала отправился во владения барона Девернета, где целую ночь отправлял молитвы Атталогу около каменной статуи двух сражающихся драконов. Сейчас, после того, как между нами не осталось ни одной тайны, я знаю, в чем дело, но тогда пребывала в недоумении. Вообще его теплого отношения к Артании я понять не в силах, но он, тем не менее, провел у барона в гостях девять дней, где к нему относились с большим уважением, и даже страхом. Этим людям он представился не иначе как Эсториоф Мейзерский.
После этого мы взошли на борт корабля лассонесского флота «Регент», и отправились в Коргед. Уже к тому моменту Гол поведал мне, что произошло с государством моего ныне покойного отца, что произошло с Менетером, и я была удивлена еще больше, что он решился вернуться туда, где при встрече его попытаются убить. Однако Кальгон мы посещать не стали, только выяснили, что творилось на острове в отсутствие законного наследника.
Древнее колдовство плохо приняло случившееся, наступили тяжелые, голодные времена. Латия к власти подступиться не смогла, а наместник Рауг Санвер справлялся плохо, учитывая, что на страну обрушивались одна за другой напасти.
Мой любимый привез меня в деревушку, под названием Шарл, где он родился, и познакомил со своей матерью, хоть и не раскрыл ей, что с ним произошло, и представился Эсториофом. Отец его умер задолго до нашего приезда.
Те два дня, что он провел на испытании Свенны, я находилась в его доме, ощущая себя чужой в подобной жизни, не зная, что делать в тяжелом деревенском быту. Но чем можно помочь человеку, потерявшему мужа и сына?
Думая так, я рассказала ей о том, кто ее сын и что с ним произошло. Женщина покачала головой, и сказала, что своего ребенка она не узнать не могла, и я лишь подтвердила ее догадки. Я была счастлива, когда она благословила соединение наших судеб в часовне Свенны. Гол не узнал об этом ничего, мать не хотела тревожить его покой. Впрочем, порой мне кажется, что он знает всё, что думают люди вокруг него.
Часовня здесь была маленькой, бревенчатой, старинной, и теплые оттенки дерева в солнечных лучах радовали глаз. Это был самый счастливый день в моей жизни. Я стала свободна от проклятых фамилий королевских родов. Но от проклятой крови меня не мог освободить никто.
