в конце четвертого класса: итоговый проект она делала о романе «Черный Красавчик» и видах верховой езды. Из этого увлечения вытекал и прошлогодний проект об аллюрах для Научной ярмарки, и недавно законченный совместный проект Эммочек для Дня истории о лошадях на Американском Западе. Идеальная фишка. Для портфолио не хватало только письма от тренера.
Джанелль взяла трубку со второго гудка. Роуз спросила у нее об успехах Эммы. В ответ она получила настоящий подарок: «отлично держится в седле… природное умение обращаться с лошадьми… уже переходит на рысь, пока что единственная из всей субботней группы… интуиция… такие врожденные способности я нечасто встречала». О большем Роуз не могла и мечтать. Джанелль с удовольствием согласилась отправить ей свой отзыв на следующей неделе.
– Кажется, у нас есть победитель, – сказала Саманта час спустя.
Она лежала на пуховом одеяле, опираясь на локти и болтая босыми ступнями над изножьем огромной кровати Зелларов. Они были на Березовой, 20, в ее просторной спальне с высокими потолками, тщательно подобранными винтажными обоями на стенах и отдельной гардеробной. Двадцать платьев свисали с тахты и шезлонга. Раскрытые шторы пропускали свет позднего утра через застекленные створчатые двери. Качающиеся деревья на широком заднем дворе бросали ажурные узорчатые тени на разложенные наряды.
Они выбрали темно-синее платье фирмы «Милли», с расклешенным рукавом три четверти из фактурного шелка-стретч. Это платье открывало запястья и нижнюю часть бедер. Пока Роуз примеряла его, в комнату вошли Эммочки, и когда Зи заметила: «Ты в нем очень красивая, Роуз», – женщина поняла: это оно. Зи уже обладала тонким вкусом, как ее мать.
Роуз переодевалась обратно в джинсы, а Саманта тем временем отвечала на сообщение.
– Интересно, однако.
– Что?
– Тазима пишет. – Тазима Харб была жена мэра и подруга Саманты. Ее дочь училась в той же школе, что и Эмма. – Ходит слушок насчет приглашенных, – загадочно сказала она.
– Ну-ка?
– Похоже, твоя подружка Битси Лейтон тоже будет на вечеринке.
– Вот как. – Роуз проигнорировала намек.
– Кажется, она двоюродная сестра вашего декана или вроде того.
– Интересно, – протянула Роуз.
Это совпадение обожгло ее, как крапива. Она уже задумалась, стоит ли вообще идти на вечеринку. Меньше всего ей хотелось говорить о своем выдуманном исследовании. Битси больше не писала ей, и Роуз беспокоилась, что при встрече на вечеринке директриса, которая наверняка благополучно забыла о разговоре, может снова о нем вспомнить.
Роуз подождала возможности перевести разговор на смежную тему, которая уже давно не давала ей покоя:
– Ну что, какая у Эммы Зи будет фишка для портфолио?
– Ой, да у нас столько этих фишек, – ответила Саманта. Подруги начали возвращать платья на обшитые шелком вешалки. – В том-то как раз и проблема. Как тут выбрать что-то одно? Если бы у нашей девочки был один козырь. А у нее их полные рукава. Но у Кева есть кое-какие мысли.
– Например?
Роуз взяла две вешалки и понесла их к шкафу.
– Что-нибудь связанное с лидерством, – снова уклончиво ответила Саманта.
Стоя посреди гардеробной, Роуз подумала: «Вот она, Эмма Зи: всем занимается, но ни в чем не становится первой».
На кухне засвистел, запел чайник. Саманта положила круглые пакетики анисового чая в две кружки. Где-то в дальней части коридора выключился пылесос. Потом один из уборщиков прикатил синий «Дайсон» из столовой в библиотеку, подтягивая на ходу провод.
Потом он прошел по коридору, и Роуз мельком увидела лицо мальчика. И вгляделась в него снова.
– Погоди, это что, Атик?
– Да, он с Шайной в последнее время стал приезжать к нам по субботам, учитывая обстоятельства, – небрежно объяснила Саманта. – Они отличная команда, как считаешь? Почти так же хорошо убирают, как Силеа.
– Кто такая Шайна?
Саманта укоризненно на нее посмотрела.
– Что?
– Шайна это мама Силеи, Роуз.
– А-а, – сказала Роуз, вдруг смутившись. – Погоди, а где сама Силеа?
– Ты что, не в курсе? – Саманта приблизилась к подруге и понизила голос: – Роуз, Силеа не работает уже довольно долго.
– Как?
– Ты не знала? Она сломала локоть в трех или четырех местах. Пришлось делать операцию, вставлять штифты, накладывать фиксированный ортез. Серьезный был перелом.
Роуз почувствовала, как желудок будто провалился, вся кровь отхлынула от лица.
– Я ни о чем не знала. Я ее видела на собрании, но издали, а гипса даже не заметила. Да и приходит она к нам только раз в…
– Две недели. Да, ты говорила.
– И я стараюсь уходить из дома, чтобы не мешать, так что я просто… я ничего не знала. Боже мой, мне так стыдно!
Роуз внезапно осознала, что в последний раз она была дома во время трехчасовой уборки Силеи еще до праздников. И Гарет знал о ее травме, но ни словом не обмолвился.
– Я собрала для нее кое-что из старой одежды, – продолжала Саманта. – А Кев на прошлой неделе дал им с собой пару упаковок готовой лазаньи из «Хоул Фудз».
Роуз снова бросила взгляд в коридор. Атик тер деревянный пол шваброй, а бабушка стояла за его спиной и тихо командовала.
– Но он-то что здесь делает? – спросила Роуз вполголоса. – Он ведь примерно того же возраста, что и Эмма Кью. Ведь есть какие-то законы насчет детского труда?
Саманта пожала плечами:
– Кев уточнил у юриста.
– Правда?
– Ну ты знаешь, какой он осторожный. Судя по всему, если работа не слишком мешает учебе и если не превышать еженедельный минимум рабочих часов, то все в порядке. Кроме того, их семья едва сводит концы с концами. Что им еще остается?
Уходя из дома Зелларов, Роуз попыталась сделать вид, что не узнала мальчика. Она скользнула мимо сына своей уборщицы, пока тот, стоя на коленях, протирал книжный шкаф в зале, но Атик поймал ее взгляд и кивнул:
– Здравствуйте, миссис Холланд.
– Привет, – ответила та с нервной улыбкой. – Ты… ты меня узнал?
– По вашим фотографиям, мэм. Я их иногда протираю.
Роуз сглотнула, не находя не только слов, но даже эмоций.
– Хорошо ты потрудился, – смущенно сказала она.
– Спасибо, мэм.
– Атик, мне только что сказали про твою маму, мне так жаль.
Мальчик посмотрел на Роуз с любопытством.
– А что вам сказали?
– Да вот… насчет ее локтя.
Губы его сложились в уверенную улыбку, подбородок чуть поднялся.
– Она поправится. У нее очень хороший хирург-ортопед, и операцию удалось провести без пересадки кости. А теперь мы просто ждем, когда снимут гипс, и тогда мама пойдет на физиотерапию.
Роуз сузила глаза, оторопев. Мальчик говорил точь-в-точь как один из ее интернов.
– А кто у нее ортопед?
– Доктор Бауэрс.
– Эдвард Бауэрс?
– Да, мэм.
– Тэд отличный врач. Лучший специалист по локтям в Колорадо.
– Я знаю. Я почитал о нем в интернете.
– А как штифты? Инфекции нет? Ничего такого?
– Нет, все в порядке.
Долгую странную минуту они глядели друг другу в глаза. Роуз представила этого мальчика через двадцать лет: вот он в тех же круглых очках моет руки, чтобы приступить к шейной диссекции. Она попыталась найти какие-нибудь ободряющие слова, но Атик жизнерадостно сказал: «До свидания» – и вернулся
