к нему, голос у него при этом слегка надломился. – Ну объясни ей хоть ты!
Ариан увидел, как в глазах Джес, когда Юри повернулся к ней спиной, вспыхнули задорные огоньки. Он сделал пару шагов к Мерле.
– Привет! Я Ариан, и я здесь тоже совсем недавно, – он протянул Мерле руку. Она взглянула на неё так, словно это была дохлая рыбина. Он уже собрался убрать ладонь, но тут она всё же протянула свою. Пожатие было таким же вялым, как и кратким.
– Сатир ошибается. Я здесь уже несколько месяцев. И может, вы всё-таки объясните, что здесь происходит и какой урод разгромил всё кладбище?
– Сатир? Это же всего-навсего синоним к фавну. Я не фавн. Я тролль! – в отчаянии пояснил Юри.
– Ладно. Тролль так тролль. Значит, как настоящий тролль ты и живёшь под мостом? – поинтересовалась Мерле.
– Под мостом? – Юри возмущённо вскинул брови. – Не надо верить всему, что пишут в «Фонаре». История про проездную пошлину тоже сплошная выдумка. Я часто голоден? Конечно! Но я ведь из-за этого не сжираю всех, кто идёт по мосту…
Приблизившись вплотную к Ариану, Джес подала ему знак, и они, отойдя в сторону, предоставили Мерле и Юри разбираться друг с другом.
– А ты уверен, что камень, который ты нашёл в рюкзаке, и есть сердце леса?
Ариан, помедлив, кивнул:
– Думаю, да. Да ты взгляни вокруг, – он показал на лес, в котором они оказались. – А ещё это объясняет, почему этот псих дважды напал на нас. Ему были нужны не мы, а сердце. Вот только я не понимаю, как оно попало в рюкзак, – он вопросительно взглянул на Джес.
Но она потрясённо покачала головой:
– Я никогда не видела того, что ты описал, и в рюкзак это положила точно не я.
Такого ответа Ариан и ожидал. Он взглянул на дерево: его ветвь образовала дугу, под которой уже можно было пройти. Буквально за несколько минут кладбищем вновь завладел лес. Лишь в нескольких местах лунный свет падал на бледные надгробия среди папоротников и кустарника. Плачущий ангел, казалось, смиренно склонился перед мощным дубом.
– Если это не кто-то из нас, – произнёс он наконец, твёрдо глядя в глаза Джес, – то я знаю, куда нам надо идти.
За завесой
Листва не особенно приглушала цоканье лошадиных копыт, и они тяжело и монотонно стучали по булыжникам. Бильбо не спешил. Он тащил тяжёлый груз, который на рынке совсем не уменьшился. Старая повозка покачивалась и заметно скрипела на любой неровности.
– Я тебе потом объясню, сказала она. Ха, что это ещё за объяснение, Бильбо?
Для старого мерина такие беседы были не в новинку, и поэтому он отвечал так же, как всегда, и трусил себе дальше по лесной дороге.
– Они хоть словечком обмолвились о том, что происходит, или спросили, не хочу ли я пойти с ними? Нет!
Мерле взглянула на вещевой мешок у себя на коленях, в который положила всё самое ценное.
– Но она сказала, что я хорошо играю, Бильбо, – Мерле не удалось сдержать улыбку. – Ты бы меня слышал! Ни дрожащих пальцев. Ни фальшивых аккордов. Всё получалось словно само собой. Я никогда ещё не видела так много духов, как сегодня. А потом этот каменный великан. И вообще – разве такие бывают? Я уж думала, он их угробит. – Нежно погладив вещевой мешок, она заметила, что тёмный лак на ногтях отслоился. Она ласково потрепала бок мощного мерина. – Да, и нечего так шевелить ушами. Ты, наверное, думаешь, что я странная. Но видел бы ты фавна! Глаза как у зверя, шея бычья, а рога – таким бы и горный козёл позавидовал. Или Джес со всеми этими светящимися значками на коже. – Она не произнесла этого вслух – но рядом с такими фриками на неё никто бы и внимания не обратил. Никто из них ничего не сказал про её волосы или шмотки. Джес даже обняла её. Может, дружба так и начинается? Она безуспешно попыталась сдуть с лица чёлку. – Ты прав, Бильбо. Они наверняка такие же, как все, и появятся, только когда им что-нибудь будет нужно, а в другое время про меня и не вспомнят. – Она подумала о вечеринке по случаю дня рождения, на которую пригласили весь класс. Весь – конечно же, кроме неё.
Гнедой мерин фыркнул.
– Да знаю: мы с тобой друг у друга единственные друзья, и больше никто нам не нужен.
Ей было очень жаль, что Бильбо приходится тащить такую тяжесть, и, хотя большому коню это ничего не стоило, она чувствовала себя виноватой. Она оглянулась на повозку, полную тыкв. Стоял конец октября, начался праздник свекольных призраков. Продавать тыкву с каждым днём становилось всё сложнее. И сегодняшний рыночный день ничем не отличался от остальных. Старуха за прилавком напротив вёдрами продавала эти дурацкие яблоки сорта «аркенгольд», а она так и осталась с непроданными тыквами. Продала меньше дюжины. Потому-то она и не торопилась возвращаться домой: не хотелось видеть озабоченное лицо дедушки, когда будет въезжать в…
Что это? Бильбо навострил уши. Обернувшись в седле, Мерле увидела два слишком быстро приближающихся ярких огня. По улице за ней мчалась чёрная машина.
Ну что за придурок! Неужели не видит, что едет настоящая лошадь, запряжённая в повозку?!
Машина промчалась мимо, и грива Бильбо взметнулась в воздушном потоке. От испуга Мерле чуть не выронила вещевой мешок.
– Эй ты, недоумок, тут разрешено не больше тридцати! Чтоб у тебя тачка заглохла, а тебя самого понос пробрал! – проорала она вслед двум удаляющимся красным огонькам.
Поздним вечером на извилистой улице царило умиротворение. Через каждые несколько шагов вспыхивал тёплый свет газовых фонарей, выманивая из темноты фасады старинных домов. Как и положено в этот час, стояла полная тишина, и все большие дома вокруг купались в сознании собственной значительности. Покой нарушал лишь приземистый домишко, зажатый между двумя роскошными особняками. Обычно тихий и неприметный, сегодня он показал себя с совершенно другой стороны
Упорный стук в дверь сменился сильными резкими ударами, которые уже нельзя было игнорировать. Помигав, ожил свет над входной дверью, и удары наконец прекратились. Дверь приоткрылась, и в щёлочку выглянул настороженный глаз:
– Джесмина, это ты? – Дверь открылась шире, и появился маленький человечек в мятом мышиного цвета костюме. – Ради всего святого, что ты здесь
