— Мне также нужно исчезать скорее.
— Ты не можешь взять меня с собою? — спросила она, умоляюще глядя на него.
— Никак не могу. Мы можем попасть в такое положение, когда твоё присутствие неизбежно выдаст нас. Кроме того, ты здесь в полной безопасности и можешь бежать, когда пожелаешь.
— Что бы мне ни грозило, я не поколебалась бы следовать за тобой, если хоть чем-нибудь могла быть тебе полезной. Но если я только осложню ваше положение, то я не буду больше просить тебя взять меня с собою. Меня томит предчувствие чего-то недоброго, и я не успокоюсь, пока не услышу, что вы во Франции.
— Есть ещё одна причина, которая заставляет тебя остаться здесь. Моё имущество, наверно, будет конфисковано, и ты подашь от моего имени прошение королю.
— Это примиряет меня несколько с разлукою. Обещай мне, если тебе удастся спастись, не принимать более участия ни в каких заговорах.
— Не могу тебе дать такого обещания, — отвечал муж. — Не успокоюсь, пока не отомщу Вильгельму.
— Бог не хочет того. Все ваши планы терпят неудачу и обрушиваются на вашу же голову. Если вы будете идти по тому же пути, дело кончится вашею гибелью и конфискацией вашего имущества.
— Ты меня не запугаешь, — отвечал он. — Я пойду до конца, будь что будет.
— Ты похож на азартного игрока и всё стараешься уверить себя, что судьба в конце концов улыбнётся тебе. Но я не имею такой уверенности. Дело короля Иакова проиграно бесповоротно. Сколько благородных людей умрёт теперь на плахе как изменники!
— Попробую спасти их и предупредить, чтобы они не дожидались назначенного на сегодняшний вечер собрания и бежали, — мрачно отвечал сэр Фенвик.
— Ты не поможешь им, а только будешь рисковать ещё сильнее. Спасайся лучше сам.
— Нет, я решил идти непременно. Может быть, я встречу там Вальтера Кросби. Его поведение необъяснимо для меня.
— Не подозревай его в измене! — вскричала леди Мария. — За него я отвечаю тебе.
— Я и не подозреваю его. Однако, мне нельзя оставаться здесь больше. Прощай!
Он нежно обнял жену. Леди Мария собрала все силы, чтобы сохранить спокойствие, но рыдания невольно потрясли её грудь.
Сэр Джон бросился из комнаты.
Не обращая внимания на опасность своего положения, он решился прежде, чем покинуть Лондон, побывать на главной квартире заговорщиков. Спустившись по Темзе до Лондонского моста, он сошёл на берег у Фиш-Стрит-Гилля и направился по Лиденголь-стрит.
Всё было, по-видимому, спокойно, но, войдя в гостиницу, сэр Джон по виду хозяина сейчас же догадался, что заговор открыт.
— Дело плохо, сэр Джон, очень плохо, — забормотал он. — Боюсь, что мы попадём в большую беду.
— Я пришёл предостеречь вас, а оказывается, что меня уж предупредили.
— Я получил известие о том, что заговор открыт, часа два тому назад через посыльного от сэра Барклея, — сказал Больдвин. — Вам известно, что солдаты гвардии короля Иакова, которых сэр Барклей привёз с собой, были помещены в этом доме. Он прислал им порядочную сумму денег и приказал как можно скорее ехать во Францию.
— Они уже отправились?
— Нет ещё, сэр Джон. Джонсон и ещё два-три лица, принимавшие участие в заговоре, тоже ещё здесь, — отвечал Больдвин.
— Какая неосторожность!
— Никто из них, по-видимому, не боится. У нас было столько ложных тревог, что они не верят теперь в опасность.
— За это они жестоко поплатятся, Больдвин. Цель моего прихода сюда — предостеречь всех членов нашего кружка и предупредить, чтобы они не появлялись здесь.
— Я не знаю, удастся ли мне разыскать даже третью часть их, но во всяком случае я сделаю всё, что могу. Позвольте, что это? — неожиданно спросил он, выглянув из двери. — К нам подходит отряд гренадер. Не выходите теперь, а то вас схватят. Бегите на задний двор. Там есть другой выход.
Увидев гренадер, сэр Джон бросился в переднюю того самого зала, где происходило собрание. Здесь столпились восемь гвардейцев, привезённых сэром Барклеем, отец Джонсон и капитаны Чарнок, Портер и Гилль.
— Враги уж здесь! — крикнул он. — Отряд гренадер входит в ворота.
— Идём в большой зал! — закричал Чарнок. — Мы должны защищаться! Скорее, ребята!
Французские гвардейцы схватили свои мушкеты, забаррикадировали дверь и приготовились к защите.
— Их отряд велик? — спросил капитан Чарнок.
— Человек пятнадцать, — отвечал сэр Джон. — Но если мы и отбросим их, всё-таки нам нельзя будет выйти на улицу. Нас там непременно схватят.
— Но здесь есть задняя лестница, которая ведёт на чёрный двор. Оттуда через переулок мы можем скрыться, — воскликнул отец Джонсон. — Я бегу сейчас туда, и пусть все следуют за мной.
С этими словами он открыл маленькую дверку в глубине комнаты, но никто не захотел последовать его примеру.
В течение нескольких минут царила полная тишина. Вдруг послышались глухие удары: очевидно, кто-то стучал в дверь прикладом.
— Немедленно отворите дверь, — послышался повелительный голос. — Откройте дверь, иначе мы её выломаем.
— Кто здесь? — спросил сэр Джон.
— Гренадеры его величества. Мы знаем, что здесь собрались изменники и мятежники. Ещё раз приказываю отворить дверь, иначе пеняйте на себя.
Французские гвардейцы ответили смехом.
Раздражённый таким вызывающим образом действий, офицер приказал своим гренадерам выломать дверь. Но едва они принялись за дело, как грянул залп. Пули пробили доски двери, и нападавшие бросились прочь.
Опомнившись, гренадеры решились вломиться силою. Потребовав в третий раз, чтобы мятежники открывали дверь, и не получив на это ответа, гренадеры быстро выломали её.
Комната была пуста.
XVII. Среди болот и во дворце
Исчезнув через заднюю дверь гостиницы, сэр Джон наскоро дал кое-какие приказания французским гвардейцам и успел сказать несколько слов капитану Чарноку. После этого он расстался с отрядом и, перейдя Лондонский мост, быстро пошёл по Лай-стрит, направляясь к гостинице «Табарда».
Во дворе этой старинной и славной гостиницы он встретился с капитаном Чарноком, вскоре подошли и гвардейцы.
Приказав им войти внутрь гостиницы и держаться как можно тише, он отвёл капитана в конюшню, где они могли говорить, не привлекая к себе внимания, и сказал:
— Вам, кажется, известно, что у меня есть дом в Ромни-Марч, недалеко от морского берега. Оттуда в любое время можно отправиться морем в Дюнкирхен или
