ребенок. Она моя. Все закончилось, и она моя.
Я перевел взгляд на Бри. Она прикрывала рот рукой, из ее глаз текли слезы, но мне не нужно было ничего видеть, чтобы знать, что на ее лице красовалась широкая улыбка.
И конечно, я понимал, хотя она, возможно, никогда в этом не признается, что Бри тоже испытала сильное эмоциональное потрясение от этих результатов. Но всепоглощающее счастье, излучаемое ее потрясающим лицом, предназначалось мне, и если я бы уже не был по уши влюблен в эту женщину, то в этот момент я бы понял, что пути назад нет.
Мы с Бри еще немного посидели в машине.
Смеясь. Обнимаясь. Целуясь.
Утопая в незнакомом нам до сегодняшнего дня ощущении хороших новостей. Покончив с этим, мы вышли и показали Робу и Джессике самый большой фак, который только могли. И вошли в дом, к нашей семье.
Глава 21
Бри
В течение следующих шести недель жизнь была хороша. Даже нет. Вычеркните это. Жизнь была невероятно хороша.
Когда аудит налоговой службы остался позади, работа в «Призм» потекла в нормальном темпе. Я наняла новую команду, чтобы обеспечить себе большую гибкость, и блаженно вернулась к работе с девяти до пяти настолько часто, насколько могла. Изон по-прежнему много выступал, но с окончанием лета его выступления ограничивались лишь выходными.
Мы наконец-то отвезли детей в приют, откуда они взяли кота. Выбор оказался легким. Там был маленький черно-белый котенок, который ворвался в нашу семью в ту же секунду, как мы переступили порог. Он играл с Ашером, гоняясь за ним повсюду, как собака, а потом играл роль тряпичной куклы, пока Луна и Мэдисон возили его по комнате в приюте. И да, конечно, надо признать, что я сперва не хотела никаких котов, но пока Изон заполнял документы, котенок, которого мы опрометчиво назвали Орео, свернулся калачиком у меня на коленях и заснул. Это была любовь с первого мурлыканья.
На следующих выходных Изон пропал в тату-салоне. За пять часов его отсутствия у меня возникло подозрение, что он делал что-то большее, чем просто подкрашивал луну у имени Луна. И действительно, в ту ночь, когда мы готовились ко сну, он продемонстрировал мне ярко окрашенную сферу на правой груди. Имена Ашера и Мэдисон переливались в лучах солнца ярко-красными и оранжевыми оттенками. Я заплакала. Смеялась, но продолжала плакать. Я не могла ничего с собой поделать: так это было великолепно – как и сам мужчина, набивший тату.
Быть настолько счастливыми было для нас приятной новинкой. Мы с Изоном вернулись к семейным ужинам, составлению общего расписания отхода ко сну и тихим вечерам у места для костра. Хотя на этот раз Изон не сидел на противоположном конце дивана. Моя голова обычно лежала у него на коленях, а он запускал пальцы в мои волосы и улыбался, глядя на меня сверху вниз.
Полюбить Изона Максвелла было самым легким поступком, на который я когда-либо решалась. Я потратила столько лет, пытаясь выстроить идеальную жизнь с идеальным мужем, идеальными детьми и идеальной компанией. Но превратить все вокруг в совершенство не всегда равнялось обретению подлинного счастья.
Я думала, что счастлива с Робом. Я думала, что нашла своего человека, свою вторую половинку, своего единственного. А он оказался притворщиком, манипулятором и лжецом. Но даже если исключить эту информацию из уравнения, зная то, что я знаю сейчас, каково это – иметь мужчину, который по-настоящему поддерживает тебя, который всегда ставит семью в центр своих мыслей и решений, а его мечты настолько грандиозны, что вдохновляют всех вокруг, – я все равно выбрала бы Изона. В любой ситуации.
Как бы банально это ни звучало, Изон делал меня лучше. В глубине души я еще оставалась той Бри – упрямой, сдержанной, с уровнем спонтанности минус четыре тысячи. Но Изон все равно меня понимал. Он был моей полной противоположностью – веселым, беззаботным, легким на подъем. Но он не осуждал меня и не пытался изменить. Он принимал меня такой, какая я есть, независимо от того, насколько трудно это порой бывало. Он смеялся, когда я злилась. Обнимал, когда меня переполняли эмоции. Занимался со мной любовью так, словно я была создана только для него.
И по мере того как шли недели, в нашей жизни воцарилось чудесное спокойствие, и я начала верить, что, возможно, и Изон был создан для меня.
– М-м-м, – промычал он, вытирая каплю кетчупа с уголка рта. – Это… просто восхитительно, – соврал он, кивая в сторону каждого из детей.
Луна и Мэдисон сидели и смотрели на него, скривив рты и точно не веря ни единому слову.
– Это вкусно! – согласился Ашер, пока еда вываливалась у него изо рта. Наш мальчик взрослел. Он уже расправился с половиной своего бургера.
Когда девочки начали ковыряться в своем сладком картофеле фри, Изон наклонился ко мне и прошептал.
– Так, а что это вообще такое?
– Вегетарианский бургер.
– Это я понял. Мне даже начали нравиться твои вегетарианские бургеры, но это нечто другое. – Он приподнял верхнюю часть булочки и вытащил стебелек зелени, демонстративно положив его на край моей тарелки. – Что я тебе сделал? Это спаржа? В бургере? Это какое-то совершенно ненужное насилие, детка.
Я усмехнулась.
– Мне не хватило черных бобов. Пришлось проявить изобретательность. Смотри, Ашеру нравится.
– Да, но у меня еще много лет назад были опасения по поводу его вкусовых рецепторов. – Изон откусил еще кусочек, сопроводив это очередным одобрительным стоном для пущей убедительности.
Он был прав. Они были ужасны, и в мире не было такого количества «ммм», которое могло бы заставить девочек это съесть. Но сбегать в магазин означало пропустить игру в прятки с детьми, и, если честно, я уже устала пропускать все самое интересное.
В течение многих лет я была мамой-домохозяйкой, проводящей со своими детьми двадцать четыре часа в сутки. В этом не было ничего привлекательного, и мне приходилось умолять, торговаться и обманывать, чтобы урвать хотя бы минутку для себя. Но мне это нравилось. Я любила своих детей. Мне нравилось наблюдать, как они растут. Мне нравилось учить их считать, обучать алфавиту. Это была самая трудная из работ, и это учитывая, что у меня был опыт создания многомиллионной компании с нуля. Каждая выходка, истерика или обида ложились на мои плечи. Но то же касалось и милых объятий, когда они уставали, и смеха, когда я качала их на качелях на детской площадке.
Я скучала по тем дням. Ашер уже учился
