скорее показывай, что там!
Быстренько развернули свёрток. Там были тетради, исписанные геологическими выкладками, и теперь не оставалось никаких сомнений, что это дневник Максима.
— Дома попробуем разобраться, что к чему, а если не разберёмся, отдадим Арчбе, возможно, геологам эти записи пригодятся, — так решил Роман, и все с этим согласились.
Конечно, волнения ещё не улеглись.
— Меня вот что удивляет, — начал Роман, — если это бандиты, зачем они выдали себя выстрелом? Не лучше ли было тихо отсидеться, дождавшись, когда мы уйдём?
— Испугались, что мы что-то можем найти, например, в дупле, — предположил Стёпа.
— Хотели нас спугнуть и прогнать, — добавил Егор. — Погодите, я ещё не всё сказал, — вспомнил он, — там, в дупле, ещё что-то есть. Похоже, там мелкашка.
— А-а, тогда понятно, — подвёл итог Роман. — В любом случае, теперь этим уркам остаётся только одно: уходить с этого места и искать себе другое убежище. А нам, кстати, тоже не стоит здесь задерживаться. Кто его знает, что на уме у этих бандитов. Да, но где же Агафон?
— Ребята! Мы тут разглагольствуем, а ведь его, наверное, захватили бандиты, — вдруг догадался Степан.
— Выходит, это он крикнул?
— Да, и я слышал что-то вроде вскрика.
— И я.
— Значит, Агафона взяли в плен? Что же тогда будем делать? — спросил Роман, оглядывая свою поредевшую команду.
Все молчали, и каждый чувствовал свою вину.
— Конечно, можно идти в Столбоуху и докладывать в милицию, — вслух рассуждал Роман. — Кажется, не наше дело вступать в боевые действия против бандитов. Теперь нет сомнения, что эти люди убили Максима.
— Похоже, так, — отозвался Степан. — Больше некому. Своими действиями они себя выдали. А товарища бросать нельзя. Это самое подлое дело. Я даже представить себе не могу, как буду смотреть в глаза его родителям. Вот что. Надо дождаться, когда стемнеет. Когда они заснут, попробуем вызволить Агафона. Не может быть, чтобы он нас не ждал.
— Да, пожалуй, так и поступим, — согласился Роман.
Долго выжидали они, тайно расположившись вокруг избушки уже в темноте. Всё было слишком подозрительно тихо. Когда же Роман потихоньку приоткрыл дверь, стало понятно, что в избушке никого нет.
Агафон в плену
— Поймался, щенок! Ещё пикнешь — крышка тебе! Понял?
Мужик зажал Агафону рот.
— Понял, дяденька! Руку больно!
— Ему руку больно, а это видишь? — Страшный дядька показал Агафону здоровенный кулак. — Молчи, иначе задушу.
В эту угрозу можно было поверить, и Агафон в страхе умолк. От мужика противно воняло пóтом и грязным телом. Волосатая рука крепко сжимала его запястье.
— Живо шагай вместе со мной! — вполголоса прохрипел он и потащил мальчонку за собой.
Путь был совсем недалёк. Пихнув ногой дверь избушки, он втолкнул туда Агафона.
— Вот, одного голубчика поймал, — запыхавшись, злобно сказал он сидящему на топчане, обросшему волосами и в обтрёпанной одежде мужику.
Тот хмуро взглянул на вошедших и сказал безразличным тоном:
— На кой чёрт он тебе сдался? Что ты с ним собираешься делать?
— Как что! Будет заложником. Прикроемся, когда будет надо.
— Чушь говоришь, — злобно огрызнулся его товарищ, — лишний повод, чтобы устроили на нас загон. А насчёт заложника — ты, наверное, американских книг начитался. Нашим ментам заложник не помеха — убьют, не моргнув. Мы уже засветились, надо сегодня же уходить. Сейчас, немедля. Собираем шмотки, и ходу, не дожидаясь утра. Ладно, пацан нам пригодится, когда по пасекам будем побираться.
— Ну, так уж и сегодня. Легавые раньше, чем дня через три, не соберутся.
— А мы их, по-твоему, будем сидеть и ждать? Да даже эти пацаны могут взять нас тёпленьких, если мы не передислоцируемся.
— Ого, ты уже как полководец начал говорить! Смотри-ка, Георгий Жуков нашёлся!
— Жуков — не Жуков, а уходить надо. И что теперь с этим пацанёнком прикажешь делать? Кормить его надо, а нам и самим жрать нечего. А он всё равно по дороге сбежит и нас же и выдаст. А на мокрое дело я больше не хочу идти. Ещё один труп — и нам вышка обеспечена. Нам теперь один путь — в Уймон. Там другая милиция, пока получат донесение — это тоже не меньше трёх дней. А мы опять переметнёмся на эту сторону. Так и будем дурачить то наших, то российских легавых.
— Ладно, я согласен, твой план мне нравится. Вот только со жратвой и, верно, туговато, а я голоден как волк.
— Мы и есть волки, а волки всегда голодные. Сегодня ночью дойдём до верхней пасеки в Логоухе — там нас и накормят. Ночью можно идти по дороге без опаски, а днём только тайгой надо проламываться и прятаться. Далеко не уйдёшь.
— Накормить накормят, но мы опять засветимся.
— Ну, раз боишься — будем голодать или какого курёнка из стайки взаймы возьмём.
— Хы-хы! Это мне больше нравится. Только надо не курёнка, а пару гусей. Ух, зажарить бы!
— Ладно, хватит болтать. Бери то ружьё, что пацан хотел у нас утащить из дупла, и ходу. Собирай свою котомку, да побыстрее!
Он оглядел избушонку, освещённую восковой свечой, признавшись, что так не хочется её покидать, а потом обратился к пленнику:
— А тебя, пацан, как звать? Агафон? Вот что, Агафон: будешь нас слушаться — вырастешь настоящим бандитом. Работать не надо, будешь жить, как король. А пока подойди-ка сюда. Привяжем тебя на верёвочку, чтобы не сбежал. Вижу, что ты так и норовишь стрекача дать. Зря! У нас свобода, в школу ходить не надо, подворовывай и лежи себе, покуривая трубочку. Курить любишь? Не пробовал? Так это мы быстро научим. Будешь нас слушаться — всё будет хорошо, а если не будешь… — Мужик показал пальцем на горло. Понял? Да, а чего это вы вздумали шариться по чужим домам? Грабите честных людей, это как называется? Что? Шишки, ягоды собирать? Так их все медведь давно поел. Хе-хе, и вас, дураков, съел бы, если бы мы не погнали. Считай, что мы вас спасли. Вы ещё благодарить нас должны. Эй, Прыщ! — громко позвал он своего товарища. — Ты чего там копаешься?
— Так надо же кое-что взять в дорогу, — отозвался тот, — вот и собираю.
— Прыщ, ты и есть прыщ на голом месте.
— А ты Упырь — это что, лучше? — огрызнулся Прыщ. — Не трогали бы геолога — сидели бы сейчас спокойно.
— Молчи, болван. Ещё благодарить будешь, если к ментам, дурак, не попадёшься. Собрался? Топаем короткой дорогой, чтобы с пацанами не пересекаться, и на тракт быстрее выйдем.
Часа три они шли заброшенной скотоперегонной тропой, проламывались через гущу трав. Когда вышли на лесовозную
