Алиан по очереди поглощал полумрак зала. Одни возвращались, сияя. Другие, как Хелет, будто в воду опущенные. Как потом выяснилось, у них с тальденом ни одного ответа не совпало.
Меня по распоряжению наследника пригласили последней. Створки распахнулись, выпуская довольно улыбающуюся Керис и впуская совсем не улыбающуюся меня.
Будто в пасть к дракону вошла.
Оставалось надеяться, что вскоре удастся из неё выйти. Целой и невредимой.
Меня встречали сумрак и тишина. Зловещие я бы сказала. Здесь всё казалось зловещим и устрашающим. Особенно странные пузыри, облепившие потолок и стены — от них исходило холодное свечение. Я бы их сравнила с экзотическими медузами, непонятно с какой целью выловленными из океана и трофеями развешенными по всему залу. Живыми. Гигантские пузыри и правда выглядели живыми. Шевелились, то раздуваясь, как детская жвачка, то схлопываясь с неприятным хлюпаньем, почти сливаясь с камнем, а потом снова надувались. Как будто внутри каждого билось сердце. Некоторые сферы гасли, погружая во тьму отдельные участки зала, в то время как другие начинали светиться ярче.
Смотрелось одновременно и красиво, и жутковато.
В дальнем углу, где странная «обшивка» не зажигалась, кто-то негромко покашливал, шуршал одеждами, шептался. Сердце испуганно ёкнуло, но я тут же себя успокоила, вспомнив о зрителях — вездесущих старейшинах. Что же касается Его Несравненности, он восседал в центре фантастического помещения. Обласканный, словно светом прожектора, мерцанием свисавшего с потолка пузыря. Вот будет дело, если это осклизлое нечто шмякнется Герхильду на голову. Хотя я точно не буду против такого поворота.
Пока Ледяной, весь такой из себя задумчивый и сурово-мрачный, встречал меня отмороженным взглядом, мадам ведьма разгуливала по залу, монотонно стуча каблуками. Пальцы морканты скользили по сферам, как будто она общалась с ними при помощи прикосновений. А те откликались, тянулись за своей хозяйкой, сверкая и раздуваясь.
Ясноликая, куда я попала…
Утонув в кресле напротив венценосного, я замерла, смиренно сложив руки на коленях. Хорошо хоть не предложили сесть на пуфик у ног Ледяного. В Адальфиве бытует мнение, что место женщины рядом с мужчиной на уровне плинтуса.
Печально вздохнула. Фьярра небось там отрывается по полной. Уже, наверное, почувствовала вкус свободы и вседозволенности. Интересно, захочет ли возвращаться? Или Блодейне её мнение без разницы?
— Мы с Визари связаны разумами, — отвлёк меня от размышлений о доме голос морканты. Эссель Примела приближалась. Струившаяся по лицу вуаль мягкими волнами стекала на плечи женщины, колыхалась в такт её движениям. — Всё, что улавливаю я, чувствует и она и отражает это, окрашиваясь в разные цвета. Оттенки тёмного означают ложь, яркие — сомнения или попытку выдать желаемое за действительное. Ну а светлые — искренность. Если Его Великолепию будет угодно, я растолкую каждый оттенок ваших ответов.
Ещё бы ему не было угодно!
Пузыри на стенах согласно захлюпали и заиграли всеми цветами радуги. Я невольно улыбнулась. Рисуется. Позёрша. Интересно, эта Визари и правда разумная? Какой необычный проектор чувств… Лучше б с помощью него выяснили, кто подбросил Даливе отравленную накидку, а не фигней страдали, проверяя нас на очередную сочетаемость с этим бесхвостым ящером.
Но кто я такая, чтобы давать советы магам. Им лучше знать, как вести расследование.
— Визари будет проецировать только мои чувства? А если Его Великолепие, — мельком глянула на тальдена, после чего перевела взгляд на пузырь сверху и в который раз пожелала ему скорейшего приземления, — будет лукавить в своих ответах?
— Лукавство — это по вашей части, эсселин Сольвер.
Ну давай же! Миленький, ну что тебе стоит шлёпнуться на этого дракона драконского!
Не успела так подумать, как серебряный контур сомкнулся вокруг моего кресла: я тоже оказалась в зоне риска, то есть под замерцавшей сферой, прежде пребывавшей в «выключенном режиме». Оттого поначалу её и не заметила.
Ощущение, что нахожусь в телевизионной студии, с каждой минутой усиливалось. Всё происходящее уж больно напоминало ток-шоу. Сумасшедшее, правда, немного. Для сюрреалистического сна вполне сгодится. А вот для реальности — явный перебор.
Жаль, ущипнув себя, не смогу проснуться.
— Здесь испытывают вас, эсселин, а не Его Великолепие, — мягко проговорила женщина и внимательно на меня посмотрела. — Не волнуйтесь, всё будет хорошо.
Передо мной возвышался столик с аккуратной стопочкой листочков и чернильницей, из которой торчало седое перо.
— Итак, Фьярра! — заговорила хозяйка замка. — Чтобы вам было проще настроиться, первые вопросы будут совсем лёгкими.
Разминочными.
— С подсказками, — обрадовала меня морканта. — Иными словами, с возможными вариантами ответов. Выбирайте наиболее вам близкий. И не дрожите, я не кусаюсь, — тихонько рассмеялась женщина. — Его Великолепие тоже.
Насчёт последнего могу поспорить.
— Дальше вопросы пойдут сложнее, и вам придётся отвечать на них самостоятельно. Эсселин Сольвер, всё ясно?
Кивнула обречённо.
— Ну что ж, тогда начнём.
Свечение у нас над головами стало ярче. Теперь я почти не видела Скальде. Глядя на тальдена, вынуждена была жмуриться — свет ослеплял. Но так даже лучше. Надоело то плавиться, то заледеневать под его взглядами. Сейчас нужно быть собранной и спокойной. И если бы Герхильд не стращал дополнительными заданиями, всё было бы в шоколаде.
Я снова как будто стала студенткой, а он был моим строгим преподом.
Придирчивым и очень вредным.
И короткая юбка на этом «экзамене» вряд ли поможет. Только честность, которой ему так хочется.
Взгляд скользнул по тёмным линиям строчек. Вопрос и правда был лёгким:
Если императорский замок окажется в осаде, о чьём спасении я побеспокоюсь в первую очередь?
а) о спасении себя любимой;
б) о дражайшем супруге и детях;
в) я императрица, и моя главная обязанность — защищать подданных до последнего своего вздоха. Заплатить любую цену за их жизни и свободу.
А всё остальное побоку.
Будь моя воля, я бы, не задумываясь, выбрала второе. Подданные подданными, но своя рубашка ближе к телу, то есть семья важнее. Возможно, я эгоистка, но если бы жизнь моих детей и правда оказалась в опасности, ни о чём другом я бы просто не могла думать. Но Его Великолепие, разумеется, выберет третье, и, чтобы совпасть с ним во мнении, поставила жирную кляксу возле последнего варианта ответа.
— Готово, — кашлянула, нарушая молчание.
Эссель Примела забрала листок у Скальде и велела:
— Отвечайте, Фьярра.
— Если бы я была императрицей, то разделила бы судьбу своих подданных, как и подобает истинной правительнице.
