Глава 1
Все любят хэппи-энды. Жаль, не всегда они случаются в жизни. И только заядлые мечтатели и неисправимые оптимисты верят в такие сказки. Им постоянно слышится мажорный аккорд.
Увы, в мелодии моей жизни преобладают минорные ноты.
Наверное, я законченная пессимистка, потому как с недавних пор ни в какие «и жили они долго и счастливо» не верю.
С недавних — это с сегодняшнего вечера, который можно было сравнить с виражами на американских горках. Когда то летишь вверх, то ныряешь вниз, и тебе то страшно до чёртиков, то дух захватывает, и в животе хлопают крыльями сотни бабочек.
Танец со Скальде — это как раз про тех самых бабочек и про стремительный полёт до небес. Нападение Крейна — поворот в мёртвой петле, после которого несёшься в бездну. Поцелуй с тальденом — снова взлёт к солнцу, выше облаков. А потом…
Я сама толкнула себя из поднебесного рая на грешную землю. Падение было коротким, приземление — болезненным. Насмерть не разбилась, но сердце всё в трещинах.
Надо будет спросить у Хордиса, нет ли у него ещё какого-нибудь обезболивающего. Чтобы в груди так противно не ныло. А лучше пусть даст мне общий наркоз. Хоть высплюсь нормально.
Ещё бы раздобыть обидоутоляющих капель. Но вряд ли они найдутся в аптечке целителя.
И ведь не на кого свалить вину, сделать крайним. Сама влюбилась. Сама оттолкнула.
Прервав самый умопомрачительный поцелуй в своей жизни. Запаниковав, я отстранилась от Скальде, лишая себя тепла его объятий, ласки таких желанных губ.
Стирая мимолётные мгновения счастья, как будто их и вовсе не было.
— Это неправильно, — пушечным залпом прогремело в тишине опрометчивое.
И зачем только сказала… Ненормальная.
Спустя секунды, а может, вечность, его напряжённого молчания и моего прерывистого дыхания, услышала:
— С Крейном тоже так было? Сначала позволяла вокруг себя крутиться. Потом, когда надоел, оттолкнула.
Слова ударили пощёчиной.
Ревность и злость, полыхнувшие в глазах дракона, скрыл уже ставший привычным лёд. Он затянул мутной коркой ясную радужку, и меня обдало холодом. Казалось, вокруг нас вот-вот закружит вьюга, снежная метель подхватит меня и бросит в сугроб.
Внутри всколыхнулась обида, замешанная на собственных страхах и сомнениях.
— Значит, вот какой вы меня считаете? Девицей лёгкого поведения, соблазняющей всех подряд? — Только что поцелуи Ледяного были так сладки, а теперь на губах горчило от его слов. — Герцогов, тальденов… Ваше Великолепие, я уже давно не в том возрасте, чтобы играться чувствами. И никогда не рассматривала мужчин в качестве игрушек.
— Вас постоянно видели вместе, — хлестнул упрёком.
Тьма в сумрачном взгляде густела, становясь непроницаемой.
А я-то, наивная, понадеялась, что прощена и помилована. Но Герхильд вдруг решил начать меня «казнить».
— Ну простите, что не зарывалась в снег всякий раз, когда он оказывался рядом! Я с ним встреч не искала. Может, ещё оправдаете Крейна и посочувствуете ему? Скажете, что поступил правильно, проучив кокетку за легкомыслие. Какой молодец!
— Ты извращаешь мои слова, Фьярра, — выцедил, будто лёд зубами крошил. — Крейна накажут за то, что он тебе… с тобой сделал. Я просто пытаюсь понять, почему это произошло.
Тоже мне, сыщик доморощенный.
Черты лица Герхильда заострились, стали ещё более резкими, будто высеченная из камня маска. Свободная рубашка скрадывала тело, но я скорее чувствовала, чем видела, как мышцы бугрятся от напряжения на руках, на груди тальдена. В то время как в душу к нему на шабаш слетались ведьмы и прочая нечисть.
Правду говорят, все драконы — неисправимые собственники. А ещё ревнивцы, каких свет не видывал. Даже Ледяные. Любить не умеют, зато ревновать — слепо, до бешенства — это сколько угодно. И вот сейчас Его подмороженное Великолепие бесится от того, что кто-то другой посмел дотронуться до его желанной добычи. Осмелился её целовать.
Наверное, потому и пришёл. Чтобы стереть прикосновения губ Крейна, своим поцелуем наложить печать. Подтвердить право собственности. А не потому что беспокоился, каково мне сейчас, после того как чуть не стала жертвой насилия. Поставил тавро, как на любимой корове.
И ещё чем-то недоволен!
— Я устала и хотела бы отдохнуть. Вам в любом случае не следует здесь находиться, — выразительно покосилась на дверь.
Тальден усмехнулся, напоследок всадив мне взглядом в сердце осколок льда, и, бросив что-то вроде:
— Доброй ночи, эсселин Сольвер, — ушёл, так и не поняв, что же со мной на самом деле происходит.
Не пожелав понять.
Впрочем, откуда Скальде было знать, что я оттолкнула его не из-за обиды. Не из-за того, что такой ревнивец и собственник. И даже не из-за угрызений совести перед Лёшей. Последняя уже давно скончалась в муках. Вместе с любовью к мужу.
Я просто вдруг испугалась, что могу в любой момент потерять то, что стало для меня по-настоящему важным.
Скальде целовал эсселин Сольвер, прекрасную княжну Лунной долины… Ладно, не прекрасную, с такой-то опухшей физиономией. Но всё равно княжну. Вот только я никакая не княжна. Я просто Аня. Аня Королёва. Девушка из другого мира, которой никогда не стать ари. Даже если Герхильд из всех алиан выберет меня и после первой брачной ночи я не превращусь в ледяной памятник, для меня хэппи-энда всё равно не случится. Ведь моё место сразу займёт Фьярра.
Коза драная.
Жаль, что я не Скарлетт О’Хара, которая все проблемы благополучно оставляла на завтра. Увы, у меня никогда не получалось кормить себя «завтраками». И я не робот, чтобы отключать мысли на ночь. Ставить неприятные, разъедающие душу чувства на паузу.
Я наконец-то перестала врать самой себе и призналась, что влюблена. По уши, безвозвратно и без всяких привязок. И мне совсем не хочется продолжать обманывать Скальде. Ну не могу я с ним целоваться и при этом прикидываться той, кем на самом деле не являюсь!
— Ну и что прикажешь делать? — спросила преспокойно дрыхнущего возле камина Снежка.
В ответ кьёрд лениво дёрнул хвостом, усыпав пол вокруг себя искрящимися снежинками. Как будто от назойливой мухи отмахнулся. От меня. Наверное, таким образом питомец хотел сказать: отстань! Мне не до ваших сердечных метаний. Сами разбирайтесь.
Я обвела комнату задумчивым взглядом. Поймала в зеркале своё отражение — в серебряной глади маячила хрупкая светловолосая девушка.
Не я.
Это было не моё тело, не мой мир, не моё время. Но мужчина, с которым меня свела судьба — его безумно хотелось назвать своим.
