Огромная помощь, поступавшая из СССР, разворовывалась и продавалась на базарах в каждом афганском городе. Советские военные тоже не брезговали торговлей, сбывая даже оружие и боеприпасы. В конце войны специальная комиссия Совета Министров пыталась подсчитать, во что же обошлась афганская война. Далеко не полные цифры оказались настолько огромными, что их так и не решились опубликовать. Известно лишь, что на гуманитарную помощь в период с 1978 по 1990 год израсходовали более 8 миллиардов инвалютных рублей (а доллар официально стоил тогда около 70 копеек).
Сколько стоило оружие, потерянное в боях, израсходованные боеприпасы и горючее, продукты и многое другое, неизвестно. А потратили много, и не только в боях. Уже в конце войны, 21 августа 1988 года, отряд душманов просочился через зону ответственности 395-го мотострелкового полка в районе Пули-Хумри и обстрелял ракетами армейские склады. Фейерверк получился впечатляющим. Пожары и взрывы продолжались два дня. Ущерб был огромный — взлетело на воздух 1200 (!) вагонов боеприпасов, сгорело 200 двигателей для танков, боевых машин пехоты и бронетранспортеров и масса другого имущества.
Если учесть, что доставка всех этих грузов из Советского Союза уже была оплачена кровью солдат, сотнями сгоревших грузовиков, то размеры ущерба возрастают во много раз. Командующий 40-й армией генерал Громов в своих мемуарах почему-то ни словом не обмолвился об этой трагедии.
В первых же столкновениях выяснилось, что оружие, так красиво смотревшееся на испытательных полигонах и парадах, в реальном бою действует не так эффективно. Меч оказался с дефектами. Танки превращались в прекрасные мишени на узких горных дорогах.
Отдельный нетипичный факт: еще один Т-55 в руках душманов
В «зеленке» же они застревали на крестьянских рисовых полях. В дивизиях, которые вошли в Афганистан, срочно стали заменять старые Т-55 более совершенными машинами — Т-62 и Т-64. В дальнейшем с целью увеличения количества мотострелковых батальонов, необходимых для ведения активных боевых действий, два танковых полка были переформированы в мотострелковые.
Артиллерийские орудия, установленные на боевых машинах пехоты, десанта и танках, имели малые углы возвышения и не могли вести огонь по душманам, засевшим выше. Бронетранспортеры БТР-60 ПБ не тянули даже на небольших подъемах. Постоянно давал знать о себе их родовой дефект — установленные на нем два автомобильных двигателя из-за нарушения синхронизации часто перегревались и выходили из строя.
Истребители-бомбардировщики поначалу действовали неудачно — пилоты привыкли к действиям в условиях постоянного наведения с земли и радиолокационного поля. Здесь же всего этого не было. Нужно было самостоятельно отыскивать в горах, без четких ориентиров, цель и уничтожать ее. Основной вертолет Ми-8 имел малую нагрузку и на нем отсутствовала бронезащита, что делало его прекрасной мишенью даже для стрелкового оружия.
Стало ясно, что многие боевые уставы или сильно отстали от жизни, или не давали ответа на многие вопросы повседневной боевой жизни, например, как вести боевые действия, если треть солдат охраняла колонны, шедшие по дорогам Афганистана. Реальная военная жизнь оказалась гораздо сложнее показательных представлений на учениях в Союзе. Боевой опыт приходилось оплачивать кровью.
Самое печальное открытие состояло в том, что крупнейшая армия мира, долгие годы готовившаяся к мировой войне, оказалась совершенно неподготовленной к действиям в локальном конфликте против иррегулярных сил. Никогда раньше советским войскам не приходилось вести боевые действия против врага, применявшего партизанскую тактику. Опыт борьбы спецподразделений НКВД с бандеровцами и лесными братьями в первые послевоенные годы был успешно забыт.
И только через пять лет кровавых боев началось широкое использование батальонов специального назначения. Восемь таких батальонов были сведены в две бригады — 15-ю и 22-ю, размещавшиеся в Джелалабаде и Лашкаргахе. Они стали самыми боеспособными частями 40-й армии, ведущими борьбу с караванами противника, стремясь перекрыть пути доставки оружия и боеприпасов. Их тактика засад оказалась наиболее эффективной против отрядов оппозиции.
Много усилий требовалось для разъяснения солдатам и офицерам сути и смысла пребывания советских войск в Афганистане. Большинство из них считало, что основную тяжесть вооруженной борьбы с контрреволюцией должны нести афганская армия, полиция и органы государственной безопасности, а их задача — оказание помощи при подготовке их подразделений и частей к этой борьбе, а участие советских подразделений должно представлять исключение.
В реальности же все было иначе. Основную тяжесть вооруженной борьбы несли советские войска. Вставал резонный вопрос — кто кому помогает? При этом все видели, что афганцы любой ценой стремились уклониться от вооруженной борьбы, а когда все же включались в нее, то вели себя пассивно, чаще имитируя свое участие.
Сохранился во время афганской войны и весь абсурд советской действительности, с ее отчетностью, планами и показухой. Приведем здесь впечатления человека, ставшего непосредственным свидетелем одной из операций советских войск. Зовут его Леонид Шебаршин, генерал-лейтенант КГБ, последний начальник разведки СССР Ему слово: «Июнь 1984 года. Только что завершилась серия мощных ударов советской 40-й армии Туркестанского военного округа совместно с афганскими войсками по формированиям Ахмад-шах Максуда в долине реки Панджшир. Во главе кампании первый заместитель министра обороны СССР маршал С.Л. Соколов — коренастый крепкий старик со спокойными отеческими манерами, басовитым голосом и твердой рукой бывшего танкиста.
Маршал летит на вертолете в местечко Руха в Панджшире, чтобы лично обозреть сложившуюся там обстановку. Выясняется, что обозревать нечего. На полях стоит уже созревшая, но не скошенная пшеница, в пшенице — советские танки. Танки и бронетранспортеры повсюду… Нет жителей, ни одной афганской души. Вымерший город, не разрушенный, не разбитый, а вымерший…
Какой удивительный порядок царил на картах, по которым докладывались планы охраны и обороны Панджшира! Зеленые, синие, красные треугольники, квадраты, пунктирные и сплошные разноцветные линии, четкие надписи — радовалось сердце и казалось, что обязательно все будет хорошо, не может проиграть войну армия, которая действует по таким замечательным картам…
Но что-то беспокоит маршала, он слушает невнимательно, поглощенный какой-то своей заботой.
— Где противник? Ищите противника, он может укрываться где-то рядом, в ущельях.
Человеку, не вполне посвященному в военные тайны, разговор непонятен. Ведь было же доложено, что из трех тысяч мятежников уничтожено не менее тысячи семисот человек, а остальные ушли, захватив с собой убитых и их оружие. Стоп, стоп! Как же оставшиеся в живых тысяча триста человек могли унести такое количество убитых, да еще и оружие?
Не могли оставшиеся в живых мятежники унести такое число убитых, поскольку убитых практически не было. Ахмад-шах заблаговременно получил информацию о готовящемся наступлении от своих агентов… вывел из-под удара не только боевые подразделения, но и всех панджширских жителей. Били наша артиллерия, наша авиация, наши танки по пустым склонам гор, брошенным кишлакам, безлюдным дорогам, взламывали оборону несуществующего противника. Высаживались десантные группы, окружавшие себя морем огня и свинца, а противника уже не было…
