сторону охотника Савелий.
Все поворотили головы в сторону Прохора.
– Утоп здесь кто-то… должно быть, – негромко произнес тот, помедлив. – Из дункелевцев, видать, из тех, кто с Дункелем пошел. Хотя, может, еще кто… Здесь когда-то Николин тароста сгинул, еще раньше, правда… Так что, пожалуй, это не ваша история…
Подумав, добавил:
– Скорее все-таки из дункелевцев кто-то…
– Их семеро было… без проводника… – нарушив наступившую было тишину, произнес Павел. – Трое ушло на Гнилухе… Савелий утверждает, что Дункель был убит, сопровождавший его человек – бежал и пропал… Значит, пятерых уже не было… Если одного медведь задрал у Волчьих камней… значит, шестерых. – Павел изумленно посмотрел на товарищей. – Седьмой, выходит, утонул? Кто же тогда ящики таскал? Получается, Дункеля все-таки убили после Николиной горы? Тогда… здесь их было двое… Дункель и пропавший? Может, и проводник с ними был? Третьим…
– Для чего же… утопленник показался? Знак? – пролепетал Савелий, готовый поверить уже во что угодно.
– Кто ж его знает? – сокрушенно потряс головой Прохор. – Может, предупредить, что дальше идти нельзя; может, наоборот, – показать, что идем куда нужно… Как теперь понять? Только, как они после ящики втроем таскали – ума не приложу!
Путники приумолкли. После того с чем они столкнулись за последние четыре дня, мистическое объяснение старика прозвучало, как вполне возможное… Их преследовали такие непостижимые явления, такие невероятные совпадения и открытия, что поверить в них было бы невозможно, если бы они не складывались в какую-то дьявольскую череду подсказок, следующих друг за другом и шаг за шагом направляющих их помыслы и поступки… И уже все склонны думать, что так оно и есть, и случай на болоте – лишь очередной знак… И знак добрый – что они идут в нужном направлении! Иначе все слишком ужасно!
Общую для всех мысль неожиданно выразил вслух долговязый Семен:
– Выходит, пришли?
Все засуетились.
– Так что мы сидим! – Трофим мигом оказался на ногах. – Пещера-то рядом!
Друзья повскакивали, стали торопливо набрасывать на плечи рюкзаки и ружья. Даша, еще не оправившаяся от мысли, что с Павлом могло что-то случиться, поддавшись общему оживлению, поспешно ухватилась за лямки рюкзака, но от усталости не смогла даже приподнять его. Павел принялся было помогать, но сердитый оклик Прохора остановил его:
– Что ж ты грузишь ее, пустая башка! – Он с осуждением оглядел путников и покачал головой. – Ай-яй-яй! Куда засобирались-то? Так спешить – лихо будить! Ночевать-то все одно здесь придется… Сперва устроиться надо, перекусить чего, отдохнуть, а уж опосля лезть незнамо куда! Ты вот, Трофим, знаешь, что там, в пещере? Не знаешь… Может, ничего; а может и такое, что и к утру не выберешься! А пещера-то, она что? – рядом, чего ее искать? И время еще не позднее – успеем! Так что девчат не трогайте – пусть налегке идут. Потом вещички их перетащим…
Путники, молча переглянувшись, уставились на деда.
– Здесь стоять, что ли? – растерянно пробурчал Трофим.
– Зачем же здесь? Найдем место и получше – за этим леском. Аккурат под самой пещерой будет…
Глава 20
Перед выходом к Собачьей горе отряд был разделен Кругловым на две неравные группы. Первую, состоящую из пяти человек, возглавлял Калюжный; к нему был приставлен Пыреев, как знающий гору. Это был авангард, которому надлежало предотвратить неожиданное нападение во время следования к заимке, а, выйдя к ней, зайти бандитам в тыл, не дать никому из них уйти и, что еще важнее, обеспечить безопасность отряда от нападения Чалого со стороны дальнего склона. Основная же группа, которую должен был вести сам Круглов, предполагала вслед за авангардом обойти гору и стремительным броском захватить заимку.
Когда вышли к реке, уже стемнело. Вокруг было тихо, как будто природа, выдохшись в дневном буйстве, не в силах была ни шевельнуться дуновением ветерка, ни отозваться шелестом листвы… Одна Гнилуха, сердито прошумев порогами где-то у самой горы, нарушала тишину мерным журчанием спокойной воды.
По команде Круглова Калюжный повел авангард к горе, сгустившийся сумрак быстро поглотил всадников.
Вскоре стало совсем темно.
– Не заплутают в темени-то? – с тревогой спросил Прокопенко, тщетно пытаясь разглядеть ушедший вперед отряд.
– Не должны… – сухо ответил Круглов. Он помолчал. – Пыреев выведет…
– А заимку как же брать? Своих же перещелкаем, в ночи…
– Не перещелкаем. Калюжный знает, что делать…
Прокопенко, посопев, выругался:
– Чертова темень! Хоть бы луна вышла, что ли!
Неожиданно, словно услышав его, небесная мгла засеребрилась; огромная, незримая до сих пор туча очертилась рваными краями, и ослепительно-яркий рог стареющего месяца стал медленно, торжественно выплывать из ее тени… Бархатистый свет упал на Собачью гору, пробежал по тайге, по речной долине, осветил спины удаляющихся вдоль берега всадников Калюжного и, наконец, озарил стоявший в ожидании отряд.
– Гляди-ка! – прошептал обалдевший комвзвод; его сияющее в лунном свете лицо повернулось к Круглову. – Верно, к удаче, командир!
– Хорошо бы, – проворчал Григорий. – Как на ладони торчим…
Он нахмурился и стал смотреть в освещенную луной даль.
Фигурки всадников, тем временем, достигли мерцающей поперек реки полоски: Григорий понял – Калюжный добрался до поворота Гнилухи, а, значит, достиг подошвы Собачьей горы. Теперь, начав подъем, он скоро скроется за лесом – уйдет в сторону правого склона. Это уже значительное расстояние – слишком далеко отрываться от авангарда нельзя: перед атакой на заимку Калюжный вынужден будет рискованно долго дожидаться остальных. Круглов встал на стремена, махнул отряду рукой в сторону горы и неожиданно, с места, сорвал лошадь в галоп.
* * *
Гора Собачья представляла собой выросший из недр земли гигантский каменный нарост, которых в тайге была целая череда – странной линией протянулись они с востока на запад, словно летевший по воздуху великан, играясь, швырял камни по направлению своего полета. И один из них, упав на землю, рассыпался, растянулся горой на целую версту и застыл посреди тайги загадочным зверем – с пологими боками и длинной, понижающейся к северному склону покатой спиной-вершиной. Заостренный скалистый южный склон, удивительно схожий с вытянутой, принюхивающейся мордой, и породил то особенное название, которое само собою прижилось у людей – Собачья гора…
Пологие склоны Собачьей горы были покрыты кустарником, лесом, поднимающимся до самой вершины, проросла лишь ее часть – примерно половина восточного склона, противоположного тому, к которому вывел свой отряд Круглов. Там, на безлесой половине восточного склона, на уровне хвойных вершин раскинувшейся внизу тайги, и стояло то, что было целью комэска – охотничья заимка Чалого.
Эта заимка, которую местные охотники называли «ближней», представляла собой обычную избу – почерневшую от времени, покосившуюся, но все же добротно сбитую из толстых
