– А ваш каменный дознаватель притомился на такой службеи теперь отдыхает, – сказал Сварог. – Ладно, хватит. Урак-Омтар,начинай.
– Выполняю, – раздался рокочущий голос. – Ипрощайте.
Алая лента огня рванулась из наколенного кармана Сварога,ширясь и разбухая, стрелой мелькнула к окну. Со звоном посыпались наружуосколки зелено-фиолетового витража. Свежий порыв ветра ворвался в зал, колыхнулчерную портьеру и сник, как будто силы его иссякли. Все обернулись к окну, дажеМораг и ее красавчик. Вдали, над деревьями, взметнулись к небу ало-золотыеязыки пламени, сопровождаемые раскатистым грохотом и гулом, а мигом позжежаркий вихрь встряхнул зеленые кроны так, что листья брызнули во все стороны,ливнем посыпались на чистенькие аллеи и газоны. Оказывается, в отличие отоставленной Земли, тайфуны на этой планете носят мужские имена…
– Вот и нет у вас больше навьев, – с веселымазартом сказал Сварог. – Сейчас тут будут две сотни конников. Вопросыесть? – Он с удовольствием представил, как лавина всадников топчет газоны,сметает гарнизон, как очистительная грязь летит из-под копыт разгоряченныхконей.
Пламя, взлетевшее едва ли не к облакам и продолжавшеебушевать, было весьма наглядным аргументом. И Сварог с любопытством ждал, чтоже она теперь предпримет.
Она с исказившимся лицом дернула одно из золотых украшенийподлокотника. И еще раз. И еще. Нет, эта штуковина, явно не сработавшая,служила не для вызова стражи – двое серолицых влетели в зал, застыли у двери, аМораг все еще дергала золотую шишечку.
– Что там такое? – спросил Сварог, стоявполоборота к двери и краем глаза наблюдая за навьями. – Мы должны былипровалиться под пол или она вместе с троном?
– Она, – сказал Карах. – Там, под троном,колодец, а под вами ничего такого нет…
– Назад! – отчаянно завопила Мораг. – Запритедверь снаружи!
Леверлин уже занес меч, чтобы взять двоих мертвецов на себяи предоставить Сварогу завершить задуманное, но навьи выскользнули в дверь изахлопнули ее за собой. Раздался грохот засова. Сварогу это не понравилось –тем более что Мораг вновь исполнилась уверенности в себе. И злобно,торжествующе расхохоталась:
– Даже если ты – Серый Ферзь, ты дурак. Сейчас придетОн и сыграет по своим правилам…
Она обернулась к гигантской черной портьере, и вдруг над ееголовой взмыл одинокий мотылек – то ли ночная бабочка, то ли моль. И почтисразу же произошло невероятное: Акбар, бесстрашный, славный, верный Акбарподжал хвост, прижал уши и с диким воем бросился в угол, сжался там, пытаясьприкрыть голову лапами. По полу прокатился серый клубок – кубарем скатившийся сплеча Сварога Карах помчался к запертой двери, в слепом ужасе колотясь одубовые панели. Словно бы горсть ледяного крошева соскользнула по телу Сварогаот шеи к животу. Амулет рассыпался?!
Что-то сверкающее, длинное, заостренное вылетело прямо изпортьеры, словно из стены черного тумана, пробило Мораг насквозь.Запрокидываясь, оседая, она оказалась лицом к Сварогу, и он увидел напрекрасном, злобном, гаснущем лице лишь безграничное удивление. Окровавленноеострие, торчавшее из ее груди, больше всего напоминало кусок льда. Так и есть –когда Мораг рухнула ничком, разбросав руки, острие сломалось с глухим хрустом опокрытый каббалистическими письменами черный пол.
Красавчик бросился к ней, опустился на колени, равнодушный ксвоей дальнейшей судьбе, и Сварогу вдруг на секунду стало жаль этого мальчишку.Из-за разбитого окна донесся грохот множества копыт и азартный посвист, крики илязг стали.
Сварог оглянулся через плечо – Акбар осторожно выходил изугла, ставя лапы так, словно шагал по тонкому льду. Карах перестал биться одверь. Что бы там ни таилось за портьерой, ОНО ушло.
– Ну вот и все, а я-то думал… – сказал Сварог.
И тогда с громким шорохом, похожим на шум прибоя, упалапортьера.
И за ней открылся другой зал, вполовину меньше этого: весьчерный, без окон, с кучей пепла посередине, огороженной кругом из обломковнеобтесанных камней.
И там стояли навьи, штук пятьдесят. Сначала стоялибезжизненно, как кегли. Но вдруг зашевелились пальцы одного, крепко сжимаярукоять меча, повел плечом другой, шагнул вперед третий. И вот мертвая ратьпоползла вперед. И посыпались с черных тел на черный пепел черные тараканы, анад отрядом взмыла туча потревоженной моли.
Мертвецы приближались, надвигались беззвучно мягким кошачьимшагом, чуть пошевеливая клинками, их лица ничего не выражали, и они до ужасапоходили друг на друга, только у них в глазницах не было глаз, там шевелилисьмаслянисто-бледные, белесые черви.
«Хартог ошибся, – оторопело подумал Сварог. – Незнал всего. Они еще и в доме, и в парке несомненно, иначе почему там до сих порпродолжается сеча? Будь охранников всего двадцать, как говорил Хартог, двесотни конников стоптали бы их, едва заметив…»
Окруженные ореолом порхающей золотисто-серой моли, навьинадвигались, обтекая двумя потоками тело Мораг и застывшего над ней красавчика,вновь смыкая строй. Несколько мотыльков успокоились на белоснежном наряделюбовника серыми пятнышками проказы. Отступая к двери, Сварог вырвал из карманашаур, выстрелил в ближайшего. Попал. Но тот, с глубоким разрезом на груди,откуда на пол скользнула иссиня-черная сороконожка, все так же надвигался, а израны не показалось ни капли крови.
Бесполезно, понял Сварог. Правы те, кто их описывал. Ихнужно разрубить в куски, иначе не остановишь… Рубить двери бессмысленно, неуспеешь, не дадут… А туча летающих насекомых уже накатилась на двоихсмельчаков, норовя залепить глаза.
Черная полоса, едва напоминавшая очертаниями исполинскуюсобаку, ворвалась на правый фланг навьев и ополоумевшей молнией замелькаласреди них, сбивая с ног, расшвыривая, во мгновение ока произведя среди стройныхрядов жуткий беспорядок. Началась свалка – но отвлекла она лишь половинунаступавших.
Больше подмоги ждать было неоткуда. Соратники снаружибезнадежно завязли в рукопашной схватке. Сварог, держа древко обеими руками,бросился вперед. Злые мотыльки бились в незащищенные части лица. Они бы жалили,если б у них были жала; они бы кусали, если б у них было чем кусать. Сварогрычал, как зверь, и в самом деле перестав быть человеком, молотил направо иналево, рассекая, рубил, уворачивался, окраиной сознания отмечая сыпавшиеся нанего удары, но в горячке не чувствовал боли. Старался не ослепнуть от ярости,дрался расчетливо, насколько мог, в первую очередь обрубая руки с мечами иснося головы. А ноги скользили по раздавленным, вывалившимся из обрубковчервям.
Навьи отхлынули вдруг, оставив меж собой и Сварогом широкоепространство, усеянное жутко изрубленными телами, – и все эти обрубкишевелились… Безголовая фигура, лишившаяся правой руки, левой, шаря неуверенно,слепо, пыталась вцепиться Сварогу в горло. Доран-ан-Тег, свистя, рассек еепополам, и она рухнула. Акбар еще дрался, с ним ничего не могли поделать дажеэти верткие дьяволы – мечи рассекали пустоту, мешая друг другу. Сварог,обнаружив, что с него сбили рокантон, отер лоб тыльной стороной ладони, глянулна руку – кровь… Леверлин стоял рядом, они обменялись быстрыми взглядами.Студент тоже был окровавлен, но крепко стоял на ногах.
