и оказался у двери Ватичелли.
— Стойте, ирод! Я уже жду три дня!
— Вы не имеете права!
— Свинья!
— Иуда!
Я посчитал, что мы обмениваемся оскорблениями, и в свою очередь прокричал:
— Уроды! Негодяи! Воры! — после чего настежь отворил дверь раздора и праздно вошёл в кабинет.
За столом из слоновой кости и морёного дуба сидел всеми почитаемый банкир. Напротив него восседал грузный старик с кипой бумажек.
— Вы задержались. — я стащил нерадивого посетителя со стула и под осудительные охи толпы выкинул его за пределы кабинета. Богач распластался на паркете и тихо застонал.
Ватичелли потерял дар речи и вцепился в своё матово-бежевое кресло. Он почти не дышал — словно боялся навлечь на себя гнев Богов.
— Ах, забыл! — я забрал многочисленные бумаги и выкинул их куда-то в коридор — авось, тот толстяк их когда-нибудь соберёт. После этого я любезно прикрыл за собой дверь и аккуратно присел на освободившееся место.
— Здраствуйте.
Гном сглотнул подступивший к горлу ком и прощебетал — дрожащим, заунывным голосом:
— Это... Это... Это был генерал-майор...
Я поспешил его успокоить:
— Нет, это обычный старый брюзга в растянутой одежде. Вы, должно быть, приняли его не за того.
Ватичелли смиренно закивал, прикрываясь какими-то бланками.
— Да-да, не за того, не за того... Простите меня за всё! — и, вдруг, зарыдал...
Я не знал, что делать, поэтому достал из кармана гнома платочек, и всучил эту ткань ему же в руки. Бедолага смачно высморкался и, не помня себя от горя, принялся свистеть, хрюкать и молить о прощении.
Я поспешил уверить господина гнома, что пришёл сугубо по деловому вопросу, но он ещё долго продолжал хныкать и не верить мне, и лишь моё благородное поведение убедило его в обратном: я заварил чай с помощью огня на пальцах и развёл в камине огонь с помощью молний, чтобы нам было тепло.
— Итак, сударь Ватичелли: мне нужна информация.
— Всё, что угодно! — хозяин банка склонился в уважительном поклоне. Правда вот, сквозь треск поленьев из камина я всё же расслышал, как он после этого пробурчал под нос что-то на подобии: «Треклятый сукин сын».
Левитирующий чайник над моим указательным пальцем засвистел, и я приказал ему разлить нам двоим по кружечке чаю.
— Вы знаете Разумовского?
Бородая кукла задумалась.
— Пожалуй. А вам нужно что-то конкретное? — и, подув на чай, разом выхлебала полкружки. Наверное, от нервов.
— Кто этот граф такой? И его дружок, Лоренц.
— Насчёт Лоренца не знаю, я о нём раньше никогда не слышал... Но вот про Разумовского могу рассказать, если вам интересно.
— Валяй.
И тут сударь Ватичелли поведал мне красочную историю милой любви и великого позора...
შეგეშინდეთ თქვენი სურვილები
В году эдак в 21 стоял на тракте между Москвой и Воронежем один малопримечательный двор, в котором останавливались проезжие купцы. Всем он нравился, наверное, исключительно из-за того, что по хозяйству там работала очень славная девушка, столь привлекательная и яркая, что сам Бог решил ниспослать ей имя Эстель, как всем доподлинно известно, для подобных мест — крайне редкое.
Пусть девушка и не была дворянского рода, но она всё же привлекла к себе внимание очень доброго и хорошего человека, учёного и поэта — Разумовского. Мужчина влюбился в работницу постоялого двора без памяти и, ни во что не ставя ни мнение друзей, ни родственников, женился и даже успел завести от неё ребёнка — Алексея. Правда, годом позже деятель науки внезапно скончался. Говорят, от сердечного приступа.
Эстель досталось малое наследство: две десятка душ и домик под Москвой. Чтобы прокормить сына, ей пришлось открыть постоялый двор и самой готовить на кухне. В приличное общество чету Разумовских больше не пускали.
Юный Алексей вырос среди крестьянских детей и получил жалкое домашнее образование. Молодому человеку светило будущее матери — стряпать на кухне своего же постоялого двора, но от этой незавидной участи его неожиданно спас друг отца, профессор первого Московского университета, основанного на эльфийских руинах, сударь Ринальди, к сожалению, ныне трагично помешавшийся. Он помог молодому человеку поступить и направил его на стезю отца — изучение древних манускриптов.
В университете молодой человек столкнулся с Дженин Орловой — прекрасный молодой особой, обучающейся на факультете магии. Её отец — граф Орлов, — к сожалению, ныне почивший, — а также вся его семья, некогда были очень важными клиентами для банка Ватичелли.
Нищий безродный негодник с завидной регулярностью стал наведываться на направление магических боевых искусств и, невзирая на тумаки от одногруппников девушки, дарил ей цветы, конфеты и прочие бесполезные, но приятные подарки. Дама, как ни странно, отвечала на его ухаживания взаимностью, хотя у неё, к слову, уже был жених, весьма привлекательный маг с целительского направления. Всё закончилось тем, что под конец третьего курса дама сообщила богатому жениху, что не может связать с ним свою судьбу, и сбежала к Разумовскому.
Для отца девушки это стало непоправимым ударом — узнав о решении дочери, великий граф Орлов скончался. Его сыновья, убитые горем, не стали терпеть выходку сестры и забрали её у Алексея силой, а его самого знатно обсмеяли и с позором выставили из университета благодаря связям. Сударь Ринальди уже не мог им помешать — в то время он уже потерял рассудок и заперся у себя в поместье, где-то под Москвой.
Тут бы безумной любви Разумовского и закончиться, но неожиданно произошло страшное — у девушки умерли оба брата, а затем, не выдержав три смерти подряд, и мать. Безутешная бедняжка обратилась не к давнему жениху, которого также постигло горе — его семья разорилась от неурожаев, а к любимому Разумовскому. Они поженились и жили долго и счастливо... Всего три года. В это время все любили их милую пару, чего греха таить: они казались такими одухотворёнными и возвышенными, настоящими личностями современности — такими, над которыми мирские события никак не властны. Казалось, ничто не могло повлиять на их дивную молодую жизнь... Правда, сударыня со времён женитьбы на Разумовском будто бы немного изменилась в характере и стала более закрытой, нежели прежде, но это вполне могло и причудиться окружающим, ведь люди всякое болтают.
К сожалению, счастье не может длиться вечно: по прошествии трёх лет девушка серьёзно заболела — кажется, раком, и всего за три дня слегла в постель и умерла. Разумовский тогда, прямо скажем, оплошал.
