class="p1">"Прощайте, друзья!" (сказал он, глядя на библиотеку).
"Разве вы думаете, что я часа не проживу?" "О, нет, не потому, но я полагал, что вам приятнее кого-нибудь из них видеть… Господин Плетнев здесь".
"Да, — но я бы желал Жуковского. — Дайте воды, меня тошнит".
В. Б. Шольц[441]. Записка. Щеголев.
"Плохо со мною", сказал он, подавая руку Шольцу. Его осмотрели, и Задлер уехал за нужными инструментами.
Оставшись с Шольцем, Пушкин спросил:
"Что вы думаете о моем положении, скажите откровенно?"
"Не могу от вас скрыть, вы в опасности".
"Скажите лучше, умираю".
"Считаю долгом не скрывать и того. Но услышим мнение Арендта и Саломона, за которыми послано".
"Je vous remercie, vous avez agi en honnete homme envers moi, — сказал Пушкин, замолчал, потер рукою лоб, потом прибавил: — il faut que j'arrange ma maison" [Благодарю вас, вы действовали в отношении меня, как честный человек. Я должен устроить мои домашние дела].
"Не желаете ли видеть кого из ваших ближних?" спросил Шольц.
"Прощайте, друзья", сказал Пушкин, обратив глаза на свою библиотеку.
С кем он прощался в эту минуту: с живыми ли друзьями, или мертвыми — не знаю.
Он, немного погодя, спросил:
"Разве вы думаете, что я часа не проживу?"
"О, нет, но я полагал, что вам будет приятно увидеть кого-нибудь из ваших. Господин Плетнев здесь".
"Да, но я желал бы и Жуковского. Дайте мне воды: тошнит".
В. А. Жуковский С. Л. Пушкину.
"Благодарю вас, — сказал он тут Шольцу, — что вы сказали мне правду, как честный человек. Теперь займусь делами моими".
Кн. П. А. Вяземский А. Я. Булгакову. РА 1879, II, стр. 244.
7 часов.
С изумлением я узнал об опасном положении Пушкина. "Что, плохо?" сказал мне Пушкин, подавая руку. Я старался его успокоить. Он сделал рукою отрицательный знак, показывавший, что он ясно понимал опасность своего положения. "Пожалуйста, не давайте больших надежд жене, не скрывайте от нее в чем дело, она не притворщица; вы ее хорошо знаете; она должна все знать. Впрочем, делайте со мною, что вам угодно, я на все согласен и на все готов". Врачи, уехав, оставили на мои руки больного. Он исполнял все врачебные предписания. По желанию родных и друзей П[ушкина], я сказал ему об исполнении христианского долга. Он тот же час на то согласился, "За кем прикажете послать", спросил я. "Возьмите первого ближайшего священника", отвечал П[ушкин]. Послали за отцом Петром, что в Конюшенной. Больной вспомнил о Грече. "Если увидите Греча, — молвил он, — кланяйтесь ему и скажите, что я принимаю душевное участие в его потере"[442].
И. Т. Спасский[443]. Последние дни А. С. Пушкина. Рассказ очевидца (2 февраля 1837 г.). "Библ. Зап." 1859, № 18, стр. 556.
"Плохо мне", сказал Пушкин, когда подошел к нему Спасский.
Спасский старался его успокоить, но Пушкин махнул отрицательно. С этой минуты он как будто перестал заботиться о себе, и все его мысли обратились на жену.
"Не давайте излишних надежд жене, — говорил он Спасскому, — не скрывайте от нее, в чем дело, она не притворщица; вы ее хорошо знаете; впрочем, делайте со мною, что хотите, я на все согласен, на все готов"…
Всякий раз, как она входила или только останавливалась у дверей, он чувствовал ее присутствие.
"Жена здесь? — говорил он. — Отведите ее".
Он боялся допускать ее к себе, ибо не хотел, чтобы она могла заметить его страдания, кои с удивительным мужеством пересиливал.
"Что делает жена? — спросил он однажды у Спасского. — Она, бедная, безвинно терпит! В свете ее заедят"…
Накануне получил он пригласительный билет на погребение Гре-чева сына. Он вспомнил об этом посреди своего страдания.
"Если увидите Греча, — сказал он Спасскому, — поклонитесь ему и скажите, что я принимаю душевное участие в его потере".
В. А. Жуковский С. Л. Пушкину.
8 час. веч.
Расставаясь с ним, Арендт сказал ему: "Еду к государю; не прикажете ли что сказать ему?".
"Скажите, — отвечал Пушкин, — что умираю и прошу у него прощения за себя и за Данзаса…"
Кн. П. А. Вяземский А. Я. Булгакову. РА 1879, II, стр. 244.
Идя к государю, Арендт спросил Пушкина, не хочет ли он передать ему что-нибудь. "Скажите государю, что умираю и что прошу прощения у него за себя и за Данзаса".
Кн. П. А. Вяземский в. кн. Михаилу Павловичу. ИВ 1905, I, стр. 183.
8–9 час. веч.
Когда я к нему вошел, он спросил, что делает жена? Я отвечал, что она несколько спокойнее. "Она, бедная, безвинно терпит и может еще потерпеть во мнении людском, — возразил он; — не уехал еще Арендт?" Я сказал, что доктор А[рендт] еще здесь. "Просите за Данзаса, за Данзаса, он мне брат". Желание П[ушкина] было передано доктору А[рендту] и лично самим больным повторено… Я спросил П[ушкина], не угодно ли ему сделать какие-либо распоряжения. "Все жене и детям, — отвечал он; — позовите Данзаса". Д[анзас] вошел. П[ушкин] захотел остаться с ним один.
И. Т. Спасский. "Библ. Зап. 11 1859, № 18, стр. 556.
Danzass… lui disait, qu'il etait pret a le venger de celui qui Га frappe. "Non, non, repondit — il, — paix, paix" [Данзас… сказал ему, что он готов отомстить тому, кто его ранил. "Нет, нет, — возразил он, — успокойтесь, успокойтесь"].
А. Н. Веневитинова[444] С. Л. Пушкину (8 апреля 1837 г.). ПС, VIII, стр. 67.
… Когда Данзас упомянул о Геккерене, он [Пушкин] сказал: "Не мстить за меня! Я все простил!"
В. А. Жуковский С. Л. Пушкину.
Данзас… спросил его: не поручит ли он ему чего-нибудь, в случае смерти, касательно Геккерена?
"Требую, — отвечал он [Пушкин] ему, — чтобы ты не мстил за мою смерть; прощаю ему и хочу умереть христианином".
Кн. П. А. Вяземский А. Я. Булгакову. РА 1879, II, стр. 246.
Когда Пушкин после роковой дуэли лежал на смертном одре и к нему пришел его секундант Данзас, то больной попросил его подать ему какую-то небольшую шкатулочку. Из нее он вынул бирюзовое колечко и, передавая его Данзасу, сказал:
"Возьми и носи это кольцо. Мне его подарил наш общий друг, Нащокин. Это — талисман от насильственной смерти
В. А. Нащокина. Воспоминания о Пушкине и Гоголе. Иллюстр. прил. к "Новому Времени" 1898, № 2 8125, стр. 7.
В последнее посещение Пушкина (весной 1836 г.) Нащокин настоял, чтобы Пушкин принял от него… кольцо от насильственной смерти… По свидетельству Данзаса, он не носил его во время дуэли, а на смертном одре сказал Данзасу, чтобы он подал ему
