– Дело может оказаться серьезнее, чем вы предполагаете, –предупредил Мейсон.
– Все говорит за это. Мне нравится эта девушка. Еедействительно интересует то, что она читает. Она делает это с чувством. Потомучто все профессиональные чтицы читают так однообразно, что глаза склеиваются отодной только монотонности, словно во время длительного полета, когда человекстарается не уснуть от однообразного шума двигателя. О, вот моя жена с сыном.
Мейсон поднялся, чтобы поздороваться с женщиной и молодымчеловеком. В миссис Бартслер была какая-то ледяная грация. Ее кожа, волосы ифигура свидетельствовали о непрерывном уходе. Она выглядела кактридцатипятилетняя женщина, которая хорошо знает, что может сойти задвадцатипятилетнюю. Казалось совершенно невероятным, что молодой человек,находившийся рядом, ее сын. Карл Фрэтч был строен, с черными волосами истарательно ухоженными баками, которые были ниже уха на целый дюйм, согласноновейшей голливудской моде. Несмотря на признаки некоторого лицедейства, он могпридать себе внешнюю солидность не по годам.
Язон Бартслер представил Перри Мейсона и, как только всесели, без всякого вступления объяснил причину, по которой позвал их:
– Перри Мейсон представляет Диану Рэджис, она утверждает,что ее выбросили из этого дома при унизительных обстоятельствах и в неодетомвиде. Вам известно что-нибудь об этом?
– Да, все, – холодно ответила миссис Бартслер с выражениемравнодушия на лице.
– Что вы знаете? – спросил Бартслер.
– Расскажи, Карл.
Карл презрительно поморщился:
– Я предпочел бы не говорить об этом.
– Ведь ты же знаешь факты.
– Но, несмотря ни на что, она все-таки женщина, мама. Ты недумаешь, что о женщине лучше рассказывать женщине?
– Хорошо, – сказала миссис Бартслер. – Эта девушка никогдане должна была работать у нас. Она была, как я слышала, актрисой, и жаль, чтоона не ограничила свою деятельность этой областью. Она не подходит нашей семье.
– Это еще не повод, чтобы не платить ей за две недели иотноситься к ней грубо, – спокойно сказал Бартслер.
Его жена продолжала с холодным достоинством:
– Я опасалась, что девушке тяжело быть в одиночестве,поэтому подсказала Карлу, чтобы он немного занялся ею, и Карл пригласил Диануна ужин. Но она напилась и в баре позволила фамильярничать с собой какому-тоочень вульгарному типу. Она так разошлась, что не хотела возвращаться с Карломдомой. Вернувшись, Карл заметил, что она оставила в его машине сумочку. Онпошел в комнату Дианы, чтобы отнести сумочку, и случайно обнаружил в нейбриллиантовую подвеску, которую я искала весь день. Он пришел с этим ко мне, ия сама решила расследовать дело. С того времени как эта Рэджис стала работать внашем доме, у меня стали пропадать различные мелочи, но я не придавала этомубольшого значения, полагая, что сама куда-нибудь их засунула. У Дианы Рэджис быланечистая совесть, поэтому она убежала, как только мы вошли в ее комнату. Янемного беспокоилась, но так как не намеревалась вызывать полицию, то считала,что нам не остается ничего другого, как ждать ее возвращения. Без сомнения, унее много знакомых обоих полов, у которых она с успехом могла провести ночь.
Бартслер посмотрел на Мейсона.
– Это объясняет ваши сомнения?
Мейсон рискнул без особого убеждения:
– У мисс Рэджис был подбит глаз, когда она появилась сегодняутром в моем офисе. Кто-нибудь из вас знает что-нибудь об этом?
Миссис Бартслер посмотрела на Карла. Тот сказал:
– Она вернулась домой уже с синяком под глазом. Япредполагаю, что об этом мог бы что-нибудь сказать тот тип, с которым она пила,когда я выходил из бара.
– Наверное, у нее не впервые подбит глаз, –прокомментировала миссис Бартслер и с презрением добавила: – Особа легкогоповедения!
На минуту наступило молчание, после чего миссис Бартслерснова обратилась к сыну:
– Ты должен был все-таки настоять на том, чтобы онавернулась с тобой домой.
Карл Фрэтч сделал рукой жест, как будто отгонял от себячто-то неприятное. Он сделал это с таким чувством и грацией, которыеудовлетворили бы любого режиссера.
– Она вела себя очень вульгарно, – сказал Карл, как будтоэто полностью и окончательно решало дело.
Бартслер обернулся к Мейсону:
– Это вас удовлетворяет?
– Нет.
– Вы хотите спрашивать сами или это сделать мне?
– Спрашивайте вы. Впрочем, я задам несколько вопросов. –Мейсон повернулся к Карлу Фрэтчу: – Следовательно, вы пригласили ее на ужин?
– Да.
– Куда?
– В «Коралловую Лагуну».
– Вы пили?
– Да.
– Оба или только она?
Карл Фрэтч секунду колебался.
– Главным образом она. Я выпил только две рюмки.
– Кто заказывал алкоголь?
– Она.
– За столиком или у бара?
– У бара.
– Но вы поужинали?
– Да.
– И что потом?
– Она снова пила.
– Где?
– У бара.
– Кто заказывал?
– Она.
– И что вы делали, когда она пила?
– Ну, я сидел за своей рюмкой. Потом присел тот тип,ободренный ее поведением, и начал заигрывать с ней.
– Игнорируя вас?
– Если разобраться, то игнорируя.
– Во сколько вы вышли из дома?
– В восемь.
– А во сколько вы вернулись?
– Не помню точно. Около десяти.
– Вы танцевали?
– Да.
– Несколько раз?
– Да.
– Потом, после того, как этот мужчина стал приударять заней, или до этого?
– Ну, знаете, я не вижу повода подвергаться такому допросу.Я сказал, что знал, мама мне верит, отчим мне верит. Не понимаю, почему ядолжен оправдываться перед вами.
– Следовательно, за два часа вы успели доехать отсюда до«Коралловой Лагуны», поужинать, потанцевать, посидели у стойки бара, и девушканапилась, а вы вернулись домой?
– Вам это не нравится?
– Слишком много событий для двух часов, – заметил Мейсон. –Я просто хотел уложить все происшедшее во времени.
– Тут нечего укладывать, – буркнул Карл с нарастающимгневом.
– Мисс Рэджис вернулась сразу же после вас?
