особенности церковной жизни той эпохи, экклезиологические взгляды самого Терстегена и некоторые характеристики Реформатской Церкви, к кото-рой он принадлежал. Всё это, я полагаю, будет весьма инте-ресно читателю.
19
Предисловие
Одиннадцатый раздел — «О браке, семье, духовной дружбе» — содержит несколько писем, с одной стороны обещанных «Жизнеописанием», с другой стороны — по-казательных как пример последовательной богоцентрич-ности Терстегена. С современностью письма этого раздела перекликаются, пожалуй, менее всего; но для ищущей Бога души, в свою меру, всё сказанное в них может быть весьма полезно как принцип.
Заканчивает книгу двенадцатый раздел — «О смер-ти». Собственно, текстов о смерти и умирании у Терсте-гена сравнительно немного, особенно если учитывать, что, исполняя своё служение душепопечителя, он постоянно имел дело со смертью, напутствуя «мирных земли́» в жизнь вечную, примеры чего мы видим в «Жизнеописании». Но в этих немногих письмах — драгоценные и глубокие мыс-ли об уповании на Бога и препоручении Ему своей участи в смертный час и подлинное и живое утешение, которо-го, увы, так часто лишены умирающие, даже и верующие, люди.
Обще же говоря, письма Терстегена, поражающие глу-биной, свободой, трезвостью, любовью к Богу и ближнему, индивидуальным подходом к каждому человеку, тонкостью разбора духовной жизни — неоценимое сокровище для тех, кто вырастает из новоначалия и хочет получить ответы на свои вопрошания, остающиеся неразрешёнными в рамках нынешней церковной дидактики.
IV
Переводить пиетистов вообще, а Терстегена в особенно-сти — очень увлекательное, но вместе с тем и весьма непро-
20
Предисловие
стое дело, поскольку а) пиетистский язык (так называемый «язык Ханаана») в целом весьма своеобразен; б) немецкие термины, относимые пиетистами к духовно-душевной жиз-ни человека, сегодня означают часто не вполне то (а порой и вовсе не то), что они означали в XVIII веке; в) на русском языке могут отсутствовать их эквиваленты.
«Язык Ханаана» (от «Ханаан» — Земля обетованная) — весьма своеобразное явление21. Характерным и, собственно, определяющим признаком «языка Ханаана» была прони-занность его Священным Писанием — не прямыми цита-тами, а обильными отсылками, аллюзиями и т. д. Вторая особенность «языка Ханаана» заключалась в том, что пие-тистские писатели, дабы отразить тонкости духовной жиз-ни и богообщения, изобретали особые термины: «обращён-ность вовнутрь», «внутреннейшее», «самость», «ничто́сть» (от слова «ничто» — в отношении падшего человека), «са-мо-действие» и многие другие. Оппоненты пиетистов упре-кали их, что те специально затемняют смысл того, о чём они говорят. Бывало, конечно, и такое; как и везде, и в этой сфере были свои перекосы. Но Терстеген как раз ничего не затемнял, а старался лишь точнее выразить свой внутрен-ний опыт (совпадающий во многом — из ближайших к нам духовных писателей — с опытом свт. Феофана Затворника). Язык Терстегена ясный и точный, но, разумеется, принад-лежит своему времени, эпохе барокко — это огромные пред-ложения (которые я по возможности старался разбивать на более простые), витиеватость слога и т. п.
О том, как расходятся современные и старинные немец-кие термины, я достаточно подробно рассказывал в своём
21 См. развёрнутую статью «Die Sprache Canaan» в книге: Schrader, Hans-Jürgen. Literatur und Sprache des Pietismus. Göttingen, 2019. S. 233–260.
21
Предисловие
докладе, прочитанном в Эрлангене в 2017 году. Отсылаю читателя к этому тексту22.
Что же касается русских терминов, то здесь мне при-шлось сталкиваться со значительными трудностями. Выше я уже упоминал о своей работе над терминами «приима-тельность» и «равно-отстранённость». Порой мне приходи-лось переводить одно слово целой фразой, а иногда, чтобы адекватно донести до читателя точный смысл, и просто пе-ресказывать содержание: буквальный перевод был бы не-возможным. Это объясняется тем, что в русском языке нет соответствующих понятий, а порой отсутствует и представ-ление о духовно-аскетическом и церковно-историческом контекcте того, о чём идёт речь. Приведу пример — письмо 98-е. Здесь всё построено вокруг объяснения, что такое ис-тинная и ложная Gelassenheit. В современном немецком Ge-lassenheit значит «спокойствие», «хладнокровие», «невоз-мутимость»; на «языке Ханаана» этим словом обозначали «оставление», «отпускание» себя и всего своего, причём в непременной связи с приимательным преданием себя Богу. Очевидно, что одной лексемой этот термин перевести не удаётся. Более того, за разбираемым словом располагают-ся ещё и целые пласты понимания, которые русскому чи-тателю, скорее всего, неизвестны. Чтобы должным образом отобразить всё это, мне пришлось буквально изобретать для данного письма (вполне в духе «языка Ханаана») новый перевод термина Gelassenheit — «бездеятельность», а в при-мечании подробно пояснять подтекст. Надеюсь, что таким,
22 См.: Jahrbuch für germanistische Sprachgeschichte, Band 9. Sprache, Re- formation, Konfessionalisierung. Berlin; Boston: de Gruyter, 2018. S. 201–212. На русском языке: «Некоторые вопросы истории и особенностей перевода немецких пиетистских текстов на русский язык». https://igpetr.org/nekoto-rye-voprosy-istorii/; https://bogoslov.ru/article/5549623.
22
Предисловие
хоть и сложным, образом мысль автора удалось передать до-статочно точно.
Теперь рассмотрим несколько основных понятий аскетики Терстегена, которые могут звучать сегодня на русском языке непонятно. Выше я уже сказал о значи-тельном сходстве духовного опыта Терстегена и свт. Фе-офана Затворника; это позволило взять многие термины у последнего.
Словом «падшесть» переведены различные выражения: das Verderben (повреждение, гибель), die verderbte Natur (повреждённое естество), но чаще всего — просто Natur (природа); в западноцерковной аскетике, одним из основ-ных принципов которой было антипелагианское резкое раз-личие между природой и благодатью, подразумевалось само собой, что речь идёт о природе падшей.
Под «самостью» (Eigenheit; в современном немецком языке значение этого слова сильно изменилось) Терстеген везде понимает не самосознание личности, не естественное попечение о себе (Еф. 5:29) и т. п., а следствие грехопаде-ния — автономное существование относительно Бога, «са-мо-заботу», самоуверенность и т. д.
«Внутрь-собирание», «внутрь-пребывание» — обращён-ность и сосредоточение всех сил души внутрь себя, с отре-шением от всего внешнего. Но это не медитативная практи-ка в современном понимании, а именно обращение к Богу и совместно с Богом. Этими терминами переводится ряд немецких «ханаанских» слов, но прежде всего «Einkehr», буквально «вхождение» (по контексту — вовнутрь, в сердце, обращение к Богу).
«Привлечение», «напечатление» (Ziehen, Eindruck, в сегодняшнем немецком совсем потерявшие «ханаанский» смысл) — понятия, часто использовавшиеся Терстегеном,
23
Предисловие
особенно первое. Оно взято из Ин. 6:44 («Никто не мо-жет придти ко Мне, если не привлечёт [ziehet] его Отец, пославший Меня») и означает внутреннее влечение че-ловека ко Христу, но не самостоятельное, а то, которое влагает ему в сердце Бог. «Напечатление» тесно связано с «научением от Бога», 1 Ин. 2:27 («Впрочем, помазание, которое вы получили от Него, в вас пребывает, и вы не имеете нужды, чтобы кто учил вас; но как самое сие по-мазание учит вас всему, и оно истинно и неложно, то, чему оно научило вас, в том пребывайте»).
