И катастрофы такой глобальности точно ещё не было. Проехать по одной не из самых главных трасс, с более, чем менее хорошим покрытием, с малым автопотоком, 300 километров за 3 часа: что может быть проще?! Но нет! Каждые полчаса — «стихийное бедствие». Уже начинает бить мандраж — что там ещё впереди?
Среди ночи безмолвный крик души,
И одинокий Я за горизонт спешащий,
Не помню Я, что было позади,
Не знаю Я, что будет дальше.
Здесь мрак струной, а там клокочет пламя,
А там заря в полнеба на восходе,
А я иду, себя не понимая,
Туда, где сходятся пути-дороги.
Пройду по ста измученным ночам,
По бесконечным далям изумрудным,
И там пойму — дороги выбирают нас,
Как мы в дорогах выбираем трудное….
Песня навязчиво присела на язык. Не разбери-поймёшь, с какими ассоциациями связал её мозг. Евгений уж и забыл про неё. На заре туманной юности он играл на гитаре вместе с тремя «однокашниками» на школьных дискотеках и концертах. Подчиняясь природным инстинктам подросткового максимализма, они перепели все песни Цоя и Талькова. А эту написал Жека сам. Встал как-то ночью, разбуженный наплывающей мелодией из сна, и написал. Все знали это. Песню любили. Девчонки рыдали, как на стадионе от профи. Закидывали его воздушными поцелуями и любовными записками, — выбирай любую! Жека летал! Когда он подходил к микрофону и выдерживал огромную паузу перед тем, как сказать «Струна», он чувствовал, как волна подступающей истерии начинает давить на него, тем больше, чем дольше он молчал, — люди знали, какая сейчас будет песня. А пика эта волна достигала, когда он с оттяжкой музыки от слов — пауза, барабан, затем только его гитара — переходил к припеву «Здесь мрак струной…», а дальше — всё. Орали так, что не слышал не только инструменты, но и свой голос. В эти мгновения он ощущал себя Звездой! И решил, что это его Жизнь.
Отец послушал его VIP — выступление на кухне с ложкой вместо микрофона, сказал: «Ничего так, но сначала приобрети существенную профессию». На концерт он так и не пришёл. Песен, подобных этой, больше не писалось. И после выпускных экзаменов Жека решил, что отец прав.
Сейчас его Слава в разработке провальных проектов (для кого-то провальных), а они с Лёвчиком находят выход. OPEN. За то и имеют — Славу. А что он будет иметь после сегодняшнего дня — большой вопрос. У БОСа талант находить «незаменимых людей», поэтому особо ни с кем не нянчится. Надо было связаться с этой дурой.
Самой дуре — всё ни по чём, очередной стресс она переживает во сне. Сейчас проснётся, как ничего не случилось. Вот и Евгению бы так: проснуться — в офисе и всё чики-чики, и никакой Веточки, нет и не было. Какое счастье! Бортовой компьютер пикнул, Евгений глянул на датчики. Понятно, было бы странно, если бы было иначе. Сегодня.
Ветка встрепенулась:
— Что это?
— Бензин заканчивается, спи давай.
Она выпялилась на промаргивающую лампочку.
— А-а! моргает ещё. Не встанем, — успокоила Евгения.
— Ну, спасибо, я не знал!
— Заправка где-нибудь будет. Много понастроили.
— А если не будет?
Ветка тревожно задумалась.
— Не, будет, — и стала внимательно осматривать окрестности. Слева и справа.
— Вон там! — закричала она, разглядев в появляющихся намёках на крышу, АЗС. И обрадовалась: — Успели, успели! Всё ещё моргает!
— Сиди, и не вздумай выходить! — приказал Евгений (Ветка потёрла ушибленную ногу) и пошёл платить.
Касса была внутри, справа от входа за стильной полукруглой стоечкой. А слева манил запахами немаленький магазин.
— Здравствуйте! — улыбнулась девушка, не запрятанная за зеркальные стёкла.
— Кредитки принимаете?
— Конечно! Что желаете?
В плечо засопела Ветка.
— Я тебе сказал не выходить.
— Я только посмотрю, я не была ни разу.
— Стой и не двигайся!
— Я и так не могу.
Девушка продолжала улыбаться.
— А магазинчик ваш кредитки берёт?
— Ой! Не знаю. Оля! Оля! Вот мужчина спрашивает, кредиткой можно расплатиться?
— Так мне ж не сделали всё ещё! — откликнулась Оля.
— Нельзя, — перевела со вздохом девушка.
— Очень кушать хочется, — пожаловался Евгений, — может, у вас банкомат есть?
— Нет.
— Ну, как же вы так!
— Не спрашивал никто как-то… А что совсем наличных нет?
— Совсем.
— Да-а… А знаете, тут немного в сторону посёлок есть. С банком.
— Сколько — немного?
— Километров 40.
— Пятьдесят, — откликнулся охранник со стула.
— Да ну, вряд ли, — заспорила девушка.
— Точно, я проверял по спидометру. Гонял как-то.
— Ну, если Вы далеко едите, то Вам какая разница? Если деньги нужны.
— Разница есть — тороплюсь.
— Тогда голодом торопитесь, — хмыкнул охранник.
— Не успею, наверное, закроются скоро, — Евгений взглянул на часы. Время летит, цель не приближается, — Что ж спасибо, до свидания.
Всё к одному! Что-то ширится чёрная полоса. Может, стоит повернуть обратно? По закону подлости никакой Лёли они не найдут. От злости есть захотелось ещё больше. Странно, что заправка не закрыта оказалась.
Снаружи он вспомнил, что Ветка приковыляла следом.
— И где она?
А она выбегала из здания, волоча ногу, за ней — охранник, за охранником какая-то тётка.
— Стой, поганка! — крикнул охранник.
Евгений схватил поганку.
— Как Вам не стыдно! Такой солидный, а туда же, интриги разводить! — Напустилась тётка на Евгения, теребя Ветку. — Бессовестный!
— Что, что, что ещё!
— Вот! — Тётка торжественно сунула Евгению под нос «Сникерс». — Украла!
— Ты меня забодала уже! Я тебя сейчас сам разорву на мелкие кусочки! — набросился Евгений на Ветку, тряся руками: если бы мог, вцепился бы и точно разорвал. — Дура! Дура! Как я устал уже от тебя! Дура! Ненормальная! — Продолжал орать то Ветке, то тётке. — Ненормальная! Психичка, не знаю, что с ней делать! Что? — Тетка, отступая, покачала головой: она не знала, что делать. — Давайте, вызывайте полицию, оформляйте всё, как надо, и сдам я её вам с превеликим удовольствием! Давайте! Давайте! Ну?!
— Да ладно, — тётка пошла к двери. Перспектива сидеть с психичкой её не устраивала.
— Оля, так что, отпускать что ли? — растерялся охранник.
Оля скрылась.
— Давай, забирай её! — толкнул Евгений Ветку к охраннику. Та надломилась и пала.
— Что уж Вы так-то! — укоризненно проворчал охранник, помогая ей подняться.
— А как?1 Сил моих больше нет!
Охранник пожал плечами и тоже пошёл.
— Садись! — Гаркнул Евгений и, не поблагодарив заправщика, как делал обычно, рванул с места. — Тебя мама не учила, что воровать нельзя?! — продолжал он орать в машине.
— Ты же кушать хочешь.
— И что? И что? Теперь воровать? Ты понимаешь своим скудным умом в какую ситуацию ты меня поставила? Ты понимаешь или нет?
— Ты же
